На сцене пражского Национального театра, где в 1787 году Моцарт дирижировал своей оперой «Дон Жуан», состоялась премьера спектакля Дмитрия Крымова «Три мушкетера и я». Постановку режиссер посвятил своей бабушке.
«Мне хотелось сделать спектакль не детский, но и не взрослый. Чтобы дети знали, что спектакль смотрят не только они, но и родители, а родители знали, что в зале их дети, – говорит Дмитрий Крымов. – Мне кажется, тогда первые смотрят более серьезно, а родители могут вернуться в детство».
Спектакли Крымова о детях – особые в его творчестве. Более нежные, что ли. Даже если в них происходят жаркие баталии и льется кровь. Помните Ленского и Пушкина из «детского» цикла спектаклей, рассказанных «своими словами», помните «Сережу» и «Му-Му» или «Питера Пэна»? Иногда детей играют мастерски сделанные куклы, но в этом спектакле главного героя играют в очередь два чудесных мальчика (Якуб Бартак и Теодор Слама).
У Крымова получается говорить с детьми о главном в жизни и говорить со взрослыми о детстве – помогая их взаимному движение навстречу.
Каждый помнит, как приходил домой из школы с тяжеленным, набитым учебниками ранцем, который хотелось поскорее сбросить с плеч… Каждому знакомо чувство, что твой день рождения – не твой праздник, а взрослых… Но когда в этот обыденный, «обеденный» мир врывается чудо вместе с неугомонной бабушкой (Вероника Лазорчакова), с ее любимыми книжными героями, всё вокруг меняется.
«Что бабушка сделала перед своим уходом? Она ему рассказала о главных человеческих ценностях: о дружбе, о любви, о верности, о ревности, о первой крови и о красоте. Она ему собрала «новый рюкзачок», – говорит режиссер.
В самом начале – темная сцена, оживающая огоньками по всему периметру, чиркают зажигалки. Значит, кто-то есть в этом огромном, кажущемся пустым, пространстве. Воздух сцены будто соткан из часто невидимых глазу сущностей. Кто это? Актеры, кукольники, рабочие сцены, словно сказочные помощники, возникающие в нужный момент. Эти «люди в черном» постоянно присутствуют где-то в глубине кулис, и готовы поучаствовать в любой сцене, если надо – принести мальчику настольную лампу или стулья к обеденному столу, или тапочки и вешалку пришедшим с работы родителям, или утешить нашкодившую кошку…
Греческий ли это хор или души вещей и зверей, как у Метерлинка? Взаимодействие с этим живым пространством осуществляет бабушка. Станиславский когда-то специально для «Синей птицы» придумал свой «черный кабинет». И, кстати, именно в Чехии на его основе возник жанр «черного театра», ведь актерам, одетым в черное на фоне черной декорации, легче творить чудеса. А что еще нужно Крымову? Ах да! Сломать четвертую стену, а заодно… и потолок. Ведь как иначе мушкетерам на лошадях попасть в маленькую бабушкину комнату, возникающую на наших глазах на только что пустой сцене (художник спектакля Петр Вознесенский).
Из глубины, из яркого уличного света входит в темноту пустой квартиры мальчик с большим ранцем. Обреченно начинает выгружать из рюкзака учебники на внезапно появившийся письменный стол. Причем книг, которые он достает, явно больше, чем могло поместиться в его школьном портфеле. И это знак зрителям, что ни один даже самый грустный момент спектакля, не останется без иронических сюрпризов режиссера.
Главный персонаж, которому все подчиняются беспрекословно – это суровая, но беззаветно любящая бабушка. Ей единственной всегда есть дело до ребенка. Она одна понимает, что на самом деле ему необходимо.
Никто кроме бабушки не слушает мальчика. Ни мама (Маркета Дергелова), которая главным образом озабочена вопросами питания, ни папа (Филип Каньковский), который, даже спрашивая у сына, как дела, непрерывно говорит по мобильному.
На самом интересном месте, когда мальчик взахлеб начинает рассказывать о только что пережитом поединке Де Жюссака (Михал Ржезный) и д’Артаньяна, у папы в очередной звонит телефон, и он напрочь забывает о ребенке.
И только убежав в зрительный зал, мальчику удается наконец привлечь внимание родителей. И то ненадолго.
Зато день рождения сына родители подготовили на славу: пригласили своих друзей в дурацких колпаках, с подарками, пищалками и трещотками, фейерверками и конфетти. Взрослым очень весело, и в центре этого «праздника» одинокий малыш, на которого надели гигантскую голову медвежонка…
Но бабушка знает, что подарить внуку. Снова приключенческий роман! Но в этот раз – «Двадцать тысяч лье под водой» Жюля Верна. В тот же миг перед потрясенным внуком на сцене «всплывает» огромный Наутилус, а всё пространство озаряется невероятным светом восходящего солнца (художник по свету Евгениус Сабаляускас), и диковинные рыбы танцуют свой жгучий испанский танец, увлекая за собой мальчика…
При том что технически партитура постановки требует невероятной точности, в спектакле очень много импровизации. Импровизируют актеры, импровизирует виолончелист, сопровождая все действия и жесты артистов, а иногда напряженно отсчитывая ход времени. В спектакле вообще звучит много музыки – от барочной до бардовской.
А если кто-то ищет точного соответствия Дюма или Жюлю Верну, то напрасно, потому что это взято Дмитрием Крымовым из памяти его детства и рассказано «своими словами».
Крымов вовлекает в спектакль публику, и чешские зрители готовы вступать в игру режиссера. Они восприняли постановку как «свою», удивляются, откуда он знает столько тонкостей и деталей про их детство, их бабушек, их жизнь, их юмор. Поражаются, как точно режиссеру удалось передать национальные черты: «У меня была точно такая бабушка, и я хочу стать такой бабушкой!».
…А когда уставший и счастливый малыш засыпает в кроватке, то видит во сне, как бабушка, открывает двери своего таинственного шкафа (в котором, как в ковровой сумке Мэри Поппинс, чего только нет) и вынимает оттуда цирковую лошадь, шляпу с большими полями и мушкетерскую шпагу. Под волшебную музыку, плавно переходящую в марш Прокофьева из «Ромео и Джульетты», бабушка в последний раз проносится по сцене на своей лошади и, в последний раз как следует укрыв одеялом внука, уходит навсегда. И тогда из бабушкиного шкафа вновь появляются мушкетеры, под ироничную и сентиментальную колыбельную, в исполнении известного чешского барда Карела Крила, они оставляют возле спящего мальчика свой подарок – аквариум с золотой рыбкой…
На счастье…
«Мне хотелось сделать спектакль не детский, но и не взрослый. Чтобы дети знали, что спектакль смотрят не только они, но и родители, а родители знали, что в зале их дети, – говорит Дмитрий Крымов. – Мне кажется, тогда первые смотрят более серьезно, а родители могут вернуться в детство».
Спектакли Крымова о детях – особые в его творчестве. Более нежные, что ли. Даже если в них происходят жаркие баталии и льется кровь. Помните Ленского и Пушкина из «детского» цикла спектаклей, рассказанных «своими словами», помните «Сережу» и «Му-Му» или «Питера Пэна»? Иногда детей играют мастерски сделанные куклы, но в этом спектакле главного героя играют в очередь два чудесных мальчика (Якуб Бартак и Теодор Слама).
У Крымова получается говорить с детьми о главном в жизни и говорить со взрослыми о детстве – помогая их взаимному движение навстречу.
Каждый помнит, как приходил домой из школы с тяжеленным, набитым учебниками ранцем, который хотелось поскорее сбросить с плеч… Каждому знакомо чувство, что твой день рождения – не твой праздник, а взрослых… Но когда в этот обыденный, «обеденный» мир врывается чудо вместе с неугомонной бабушкой (Вероника Лазорчакова), с ее любимыми книжными героями, всё вокруг меняется.
«Что бабушка сделала перед своим уходом? Она ему рассказала о главных человеческих ценностях: о дружбе, о любви, о верности, о ревности, о первой крови и о красоте. Она ему собрала «новый рюкзачок», – говорит режиссер. В самом начале – темная сцена, оживающая огоньками по всему периметру, чиркают зажигалки. Значит, кто-то есть в этом огромном, кажущемся пустым, пространстве. Воздух сцены будто соткан из часто невидимых глазу сущностей. Кто это? Актеры, кукольники, рабочие сцены, словно сказочные помощники, возникающие в нужный момент. Эти «люди в черном» постоянно присутствуют где-то в глубине кулис, и готовы поучаствовать в любой сцене, если надо – принести мальчику настольную лампу или стулья к обеденному столу, или тапочки и вешалку пришедшим с работы родителям, или утешить нашкодившую кошку…
Греческий ли это хор или души вещей и зверей, как у Метерлинка? Взаимодействие с этим живым пространством осуществляет бабушка. Станиславский когда-то специально для «Синей птицы» придумал свой «черный кабинет». И, кстати, именно в Чехии на его основе возник жанр «черного театра», ведь актерам, одетым в черное на фоне черной декорации, легче творить чудеса. А что еще нужно Крымову? Ах да! Сломать четвертую стену, а заодно… и потолок. Ведь как иначе мушкетерам на лошадях попасть в маленькую бабушкину комнату, возникающую на наших глазах на только что пустой сцене (художник спектакля Петр Вознесенский).
Из глубины, из яркого уличного света входит в темноту пустой квартиры мальчик с большим ранцем. Обреченно начинает выгружать из рюкзака учебники на внезапно появившийся письменный стол. Причем книг, которые он достает, явно больше, чем могло поместиться в его школьном портфеле. И это знак зрителям, что ни один даже самый грустный момент спектакля, не останется без иронических сюрпризов режиссера.
Главный персонаж, которому все подчиняются беспрекословно – это суровая, но беззаветно любящая бабушка. Ей единственной всегда есть дело до ребенка. Она одна понимает, что на самом деле ему необходимо.
Бабушка в лицах читает вслух «Три мушкетера» и герои (Павел Нешкудла, Игор Орозович, Здэнек Пишкула, Филип Бржезина), врываясь в будничную реальность, становятся настоящим друзьями мальчика. Их немыслимые поединки, как словесные, так и боевые – это что-то невероятное! То невероятно смешное, то – рискованное. Зал взрывается то хохотом от мушкетерских шуточек, то мгновенно замирает от ощущения не шуточной, а опасной близости смерти, как в одной из самых трагических сцен романа Дюма – казни Миледи (Павлина Шторкова).
Никто кроме бабушки не слушает мальчика. Ни мама (Маркета Дергелова), которая главным образом озабочена вопросами питания, ни папа (Филип Каньковский), который, даже спрашивая у сына, как дела, непрерывно говорит по мобильному.
На самом интересном месте, когда мальчик взахлеб начинает рассказывать о только что пережитом поединке Де Жюссака (Михал Ржезный) и д’Артаньяна, у папы в очередной звонит телефон, и он напрочь забывает о ребенке. И только убежав в зрительный зал, мальчику удается наконец привлечь внимание родителей. И то ненадолго.
Зато день рождения сына родители подготовили на славу: пригласили своих друзей в дурацких колпаках, с подарками, пищалками и трещотками, фейерверками и конфетти. Взрослым очень весело, и в центре этого «праздника» одинокий малыш, на которого надели гигантскую голову медвежонка…
Но бабушка знает, что подарить внуку. Снова приключенческий роман! Но в этот раз – «Двадцать тысяч лье под водой» Жюля Верна. В тот же миг перед потрясенным внуком на сцене «всплывает» огромный Наутилус, а всё пространство озаряется невероятным светом восходящего солнца (художник по свету Евгениус Сабаляускас), и диковинные рыбы танцуют свой жгучий испанский танец, увлекая за собой мальчика… При том что технически партитура постановки требует невероятной точности, в спектакле очень много импровизации. Импровизируют актеры, импровизирует виолончелист, сопровождая все действия и жесты артистов, а иногда напряженно отсчитывая ход времени. В спектакле вообще звучит много музыки – от барочной до бардовской.А если кто-то ищет точного соответствия Дюма или Жюлю Верну, то напрасно, потому что это взято Дмитрием Крымовым из памяти его детства и рассказано «своими словами».
Крымов вовлекает в спектакль публику, и чешские зрители готовы вступать в игру режиссера. Они восприняли постановку как «свою», удивляются, откуда он знает столько тонкостей и деталей про их детство, их бабушек, их жизнь, их юмор. Поражаются, как точно режиссеру удалось передать национальные черты: «У меня была точно такая бабушка, и я хочу стать такой бабушкой!».
…А когда уставший и счастливый малыш засыпает в кроватке, то видит во сне, как бабушка, открывает двери своего таинственного шкафа (в котором, как в ковровой сумке Мэри Поппинс, чего только нет) и вынимает оттуда цирковую лошадь, шляпу с большими полями и мушкетерскую шпагу. Под волшебную музыку, плавно переходящую в марш Прокофьева из «Ромео и Джульетты», бабушка в последний раз проносится по сцене на своей лошади и, в последний раз как следует укрыв одеялом внука, уходит навсегда. И тогда из бабушкиного шкафа вновь появляются мушкетеры, под ироничную и сентиментальную колыбельную, в исполнении известного чешского барда Карела Крила, они оставляют возле спящего мальчика свой подарок – аквариум с золотой рыбкой…
На счастье…
