Директор Санкт-Петербургского Театра Эстрады им. Аркадия Райкина Юлия Пости убеждена, что театральный менеджмент может многому учиться у бизнеса и, прежде всего, в вопросах стратегического планирования, кадровой политики и, конечно, сервиса, поскольку театр – это не только репертуар и художественная программа. Это прежде всего атмосфера. Особенно когда речь идет о столь сложном (фактически междисциплинарном формате), как эстрада.
– Юлия Леонидовна, разговор хочется начать с вопросов о бренде. Театр Эстрады сегодня очень заметен на карте Петербурга: разнообразная реклама, современный дизайн афиш, внятное позиционирование… Видно, что за этим – не только художественная программа театра, но и мощная работа дирекции.
– Вы точно заметили. Мы уделяем продвижению много внимания и сил. Тут – как в «Алисе в стране чудес» – для того, чтобы оставаться на месте, надо бежать быстро, а чтобы двигаться вперед – еще быстрее. Помогает включенность в современные тренды. Например, недавно я прошла в Высшей школе экономики программу Master of Strategy, о стратегическом развитии компании. В очередной раз убедилась – без директора по маркетингу, без актуализации знаний в управлении развивать театр невозможно.
Разумеется, я не в одиночку все это делаю: у нас довольно сильный маркетинговый отдел. Еще в 2021 году был разработан план долгосрочного маркетингового развития. Сейчас, наконец, он даёт хорошие результаты.
– Наверное, многое подпортила пандемия…
– Несомненно, после турбулентности понадобилась пара сезонов, чтобы вновь уверенно следовать дорожной карте, усовершенствованной после закрытий-открытий.
Когда в 2018-2019 году я в качестве очередной дипломной работы разрабатывала стратегию развития театра на пять лет, наш научный руководитель Федор Рагин (огромный ему, кстати, привет) недоумевал: «Почему вы ставите такие скромные цели?» Я парировала: «Опираюсь на конкретные возможности». А он настаивал: планку нужно повышать.
А сейчас, проводя ревизию достигнутых результатов, оказывается, что цели, которые казались нереальными, давно оставлены позади.
– То есть для начала надо научиться мечтать…
– Можно сформулировать и так. А дальше выстраивать план поэтапных действий, не забывая о рисках. Без проб и ошибок большой путь пройти нельзя.
– Редко встречаешь директоров, которые занимаются дополнительным образованием. И дело не столько в желании прокачать свои навыки, сколько в элементарной рутине: театру ты нужен 24/ 7, когда учиться?
– Я всю жизнь служу в государственных учреждениях культуры, никогда не работала в коммерции. В первый раз пошла за дополнительным образованием году в 2008-м. Помню, как на меня смотрели коллеги. Они говорили: «Зачем тебе бизнес-управление? В коммерцию собираешься?» Я отвечала: «Нет, не собираюсь». Просто, когда смотришь на эффективный бизнес, видишь, как внятно прописаны управленческие процессы или алгоритмы сервиса и как результативно они могут действовать и в нашем бюджетном секторе.
– Вам, наверное, трудно искать команду, ведь инструментарий меняется стремительно. А, кроме того, нет скамейки запасных: ни среди худруков, ни среди директоров, ни среди менеджеров и продюсеров. Но зато есть множество специалистов, застрявших в прошлом.
– Если говорить именно о нашем опыте, думаю, это вопрос психологии. Даже молодой первоклассный специалист быстро «застрянет в прошлом», если будет выполнять клишированную, повторяющуюся изо дня в день работу. Зачем снова учиться, тратить время и силы, лишать себя отдыха, когда имеющихся компетенций вполне хватает для заработка.
Я с упорством, возможно, достойным лучшего применения, твержу на планерках: «Друзья, я давно получила высшее образование и все равно хожу и учусь. Давайте учиться вместе».
– Воздействие личным примером?..
– Мы гораздо продуктивнее будем взаимодействовать, если заговорим на одном языке. Но я не могу быть экспертом во всех областях, не могу знать всех сегодняшних нюансов юриспруденции или бухгалтерии, поэтому призываю коллег брать эту информацию из релевантных источников.
Повышение квалификации у нас поощряется. Когда человек учится, он уверен: в его отсутствие ничего деструктивного не произойдет, рабочие вопросы «не просядут». Коллеги всегда поддержат. Именно так – спокойно и сосредоточенно – большая часть коллектива прошла те или иные образовательные программы – без ущерба для театра.
– Есть ощутимые результаты?
– Во-первых, результативность в совместном продуктивном использовании новейших цифровых инструментов для ведения рабочих процессов. Это – скажу вам уверенно – благотворно сказывается не только на скорости решений, но и на атмосфере в коллективе.
Во-вторых… Вы ведь сами выскзали наблюдение, что Театр Эстрады стал заметен. Ведь это не значит, что раньше спектаклей было меньше или они были хуже. Видимость на большом театральном поле Петербурга – это результат осознанной работы менеджмента. К нам пришла молодежь, аудитория заметно расширилась, практически всегда в театре sold out…
Конечно, в этом колоссальная заслуга и художественного руководителя Юрия Гальцева, и творческого коллектива. Но раз мы говорим сегодня о менеджменте, то я бы еще раз подчеркнула – правильное позиционирование помогло театру и публике найти друг друга.
– В управлении театром все процессы настолько взаимосвязаны, что не перестаешь удивляться: как порой успех зависит от незаметных деталей...
– Недавно я спросила у главного бухгалтера: как, на ее взгляд, бухгалтерия влияет на результативность театра? Она предложила представить ситуацию: актер, который что-то не понял в расчетном листке по зарплате, обращается в бухгалтерию. Если принять его оперативно и уважительно, если понятно и вежливо объяснить, из чего сложилась сумма, рассказать, какие поощрения могут последовать в дальнейшем, актер уйдет удовлетворенным, в хорошем настроении, и качественно выполнит свою работу, порадует зрителя. А зритель останется доволен спектаклем и вернется к нам еще. Значит, своей цели мы достигнем.
Если же бухгалтерия, как в некоторых театрах, воспринимается недосягаемым Олимпом, то о позитивной атмосфере и взаимоуважении можно не мечтать.
– То, что вы говорите, пропагандировал еще Немирович-Данченко – один из самых прогрессивных театральных директоров своего времени.
– Истина стара как мир, задача – обратиться к ней в современном контексте. Понадобилось время, чтобы все цеха и закулисные службы стали относиться к работе как к общему делу. Недостаточно заявить на собрании, что бухгалтер или администратор – такой же бесценный работник театра, как и артист. Нужна постоянная и твердая демонстрация позиции, чтобы мысль о важности каждого укоренилась и привела к результату.
– Вы сказали, что в управленческих и сервисных процессах театральный менеджмент многое мог бы перенять у бизнеса. Приведете примеры?
– Например, мы хотим поднять свою сервисную службу на уровень, не удивляйтесь, отелей Four Seasons. Мной собрано много документальной информации, описывающей алгоритмы их грамотного, красивого и запоминающегося обслуживания гостей. Мы еще в начале пути, но… давайте встретимся через три года и обсудим результаты.
– Договорились.
– Мне нравится телеграм-канал одного театрального администратора – не нашего, к сожалению – где он рассказывает о повседневной работе, о том, что делает человек, принимающий зрителя. У канала популярность, подписчики. Хочется, чтобы и наша служба превратилась в магнит, интересующий не только зрителей, но и коллег. Чтобы своим видом и своей работой разрушала штамп о бабушке, проверяющей билеты.
От администратора и капельдинера зависит репутация театра. Если зрителю спектакль не нравится, если он огорчен и спешит уйти, то кому он предъявляет претензии? Тем представителям театра, которые встретятся ему по дороге к выходу. Может, стиль постановки ему не понравился, может, ожидания не совпали с реальностью… Капельдинер должен уметь посочувствовать и поддержать зрителя, оставаясь при этом на стороне театра.
– Вы говорите об этом с капельдинерами?
– Конечно, но говорить – одно, а разработать профильную программу обучения – другое. В отечественном театральном мире такого курса, мне кажется, не существует, хотя он крайне нужен.
– Всевозможные административные и сервисные решения работают, когда у театра есть главное – художественный продукт. Можно сколько угодно ресурсов вкладывать в рекламу, но если после спектакля не включается «сарафанное радио», смысла в рекламе мало.
– Несомненно. Поэтому я за то, чтобы в театре было двуначалие: художественный руководитель, занимающийся творческими процессами, и директор, который все это обеспечивает.
– Когда сметы сосредоточены в одних руках, а творческие рычаги – в других, конфронтация, наверное, неизбежна?
– Многое зависит от худрука. Театру Эстрады в этом плане очень повезло, поскольку Юрий Николаевич Гальцев – художественный руководитель старой школы. Таких, как он, учили, что главное на сцене не роскошь декораций, а артист. Никакие сценические эффекты не спрячут отсутствие творческой искры.
Кроме того, он не любит дорогостоящих постановок. Больше скажу: часто даже отказывается от каких-то решений, если они перетягивают значительную часть бюджета. Мы порой предлагаем обеспечить ресурсоемкий уровень, но Юрий Николаевич изучает сметы и резюмирует: «Нет, Юлечка, я и без этого сделаю». Так что конфронтации у нас не возникает.
Еще одна немаловажная особенность нашего содружества: Юрий Николаевич любит, когда в театре много молодежи. Он не боится экспериментов, по-юношески не боится рисковать. У нас вообще молодежная атмосфера.
– Притом что термин «эстрада» для нынешней молодежи довольно невнятный. Кстати, как вы сами его объясняете?
– В самом деле, роль эстрады в социуме многократно менялась, но это отдельный, долгий, в большой степени теоретический разговор. Наш конкретный театр находится во власти названия, под влиянием нашей вывески. Театр Эстрады Райкина – это, согласитесь, исторический бренд, потому резкие перемены здесь ни к чему.
Когда я пришла сюда в 2009 году, начала с исследований ожиданий публики. Мне было интересно, что значит для аудитории слово «эстрада» и ориентируется ли она на него, когда выбирает театр.
– Это были социологические исследования?
– Наблюдения и глубинные интервью. Ты каждый день присутствуешь на спектаклях, общаешься с публикой, составляешь картину, сравниваешь... Зал у нас маленький – 500 мест. Всё на виду.
Тогда было много зрителей, для которых эстрада ассоциировалась с певцами и телешоу. Нам удалось разрушить этот стереотип. Прежде всего, потому что Гальцев выстроил внятную художественную программу, придумал стиль, который определил наши спектакли. Это направление сейчас активно развивает его ученик – режиссер Илья Архипов, на спектаклях которого восемьдесят процентов зрителей – молодежь.
– Это, несомненно, мечта любого руководителя. Но все же вернусь к вопросу про эстраду: стараетесь ли вы вместе с молодой частью коллектива прийти к общему пониманию, что такое Театр Эстрады сегодня?
– Мы исходим из того, что эстрада – это легкий и понятный жанр. И видим свою задачу в том, чтобы оставаться в исторически заданном русле. Не бежим за модными веяниями, а развиваем то, что всегда отличало этот театр. Например, на эстраду всегда выходили клоуны. И мы думаем о цикле лекций с нашими клоунами, чтобы они рассказали о сложнейшей природе этого искусства, ведь клоунада невероятно многогранна: разговорная, музыкальная, мимическая... Нам хочется сделать просветительскую программу для наших постоянных зрителей. Мне кажется, будет интересно.
А сколько интересных поворотов можно найти в пантомиме или в других жанрах! Хочется об этом чаще рассказывать, чтобы у молодого зрителя росло понимание того, в чем заключается профессионализм эстрадного артиста, и осознание ценности эстрадных номеров.
Основной костяк нашей труппы – драматические артисты, много учеников Юрия Гальцева (в академии он готовил из своего курса артистов синтетических, умеющих петь, танцевать…). И мне кажется, от этой многогранности театр выиграл. Возможности артистов позволяют нам строить репертуар на стыке эстрады и драмы.
– Задача сложная, ведь психологические векторы драматического театра и эстрады направлены в противоположные стороны. Главный принцип эстрады: «Здравствуйте, я к вам», а принцип драматического театра: «Вы – ко мне»… А вы, получается, стремитесь это соединить.
– Очень интересное наблюдение. Согласна. Получается, так: через юмор и эстрадную легкость мы стараемся рассмотреть что-то жизненно важное, серьезное, глубокое.
– Юлия Леонидовна, разговор хочется начать с вопросов о бренде. Театр Эстрады сегодня очень заметен на карте Петербурга: разнообразная реклама, современный дизайн афиш, внятное позиционирование… Видно, что за этим – не только художественная программа театра, но и мощная работа дирекции.
– Вы точно заметили. Мы уделяем продвижению много внимания и сил. Тут – как в «Алисе в стране чудес» – для того, чтобы оставаться на месте, надо бежать быстро, а чтобы двигаться вперед – еще быстрее. Помогает включенность в современные тренды. Например, недавно я прошла в Высшей школе экономики программу Master of Strategy, о стратегическом развитии компании. В очередной раз убедилась – без директора по маркетингу, без актуализации знаний в управлении развивать театр невозможно.
Разумеется, я не в одиночку все это делаю: у нас довольно сильный маркетинговый отдел. Еще в 2021 году был разработан план долгосрочного маркетингового развития. Сейчас, наконец, он даёт хорошие результаты.
– Наверное, многое подпортила пандемия…
– Несомненно, после турбулентности понадобилась пара сезонов, чтобы вновь уверенно следовать дорожной карте, усовершенствованной после закрытий-открытий.
Когда в 2018-2019 году я в качестве очередной дипломной работы разрабатывала стратегию развития театра на пять лет, наш научный руководитель Федор Рагин (огромный ему, кстати, привет) недоумевал: «Почему вы ставите такие скромные цели?» Я парировала: «Опираюсь на конкретные возможности». А он настаивал: планку нужно повышать.
А сейчас, проводя ревизию достигнутых результатов, оказывается, что цели, которые казались нереальными, давно оставлены позади.
– То есть для начала надо научиться мечтать…
– Можно сформулировать и так. А дальше выстраивать план поэтапных действий, не забывая о рисках. Без проб и ошибок большой путь пройти нельзя.
– Редко встречаешь директоров, которые занимаются дополнительным образованием. И дело не столько в желании прокачать свои навыки, сколько в элементарной рутине: театру ты нужен 24/ 7, когда учиться?
– Я всю жизнь служу в государственных учреждениях культуры, никогда не работала в коммерции. В первый раз пошла за дополнительным образованием году в 2008-м. Помню, как на меня смотрели коллеги. Они говорили: «Зачем тебе бизнес-управление? В коммерцию собираешься?» Я отвечала: «Нет, не собираюсь». Просто, когда смотришь на эффективный бизнес, видишь, как внятно прописаны управленческие процессы или алгоритмы сервиса и как результативно они могут действовать и в нашем бюджетном секторе.
– Вам, наверное, трудно искать команду, ведь инструментарий меняется стремительно. А, кроме того, нет скамейки запасных: ни среди худруков, ни среди директоров, ни среди менеджеров и продюсеров. Но зато есть множество специалистов, застрявших в прошлом.
– Если говорить именно о нашем опыте, думаю, это вопрос психологии. Даже молодой первоклассный специалист быстро «застрянет в прошлом», если будет выполнять клишированную, повторяющуюся изо дня в день работу. Зачем снова учиться, тратить время и силы, лишать себя отдыха, когда имеющихся компетенций вполне хватает для заработка.
Я с упорством, возможно, достойным лучшего применения, твержу на планерках: «Друзья, я давно получила высшее образование и все равно хожу и учусь. Давайте учиться вместе».
– Воздействие личным примером?..
– Мы гораздо продуктивнее будем взаимодействовать, если заговорим на одном языке. Но я не могу быть экспертом во всех областях, не могу знать всех сегодняшних нюансов юриспруденции или бухгалтерии, поэтому призываю коллег брать эту информацию из релевантных источников.
Повышение квалификации у нас поощряется. Когда человек учится, он уверен: в его отсутствие ничего деструктивного не произойдет, рабочие вопросы «не просядут». Коллеги всегда поддержат. Именно так – спокойно и сосредоточенно – большая часть коллектива прошла те или иные образовательные программы – без ущерба для театра.
– Есть ощутимые результаты?
– Во-первых, результативность в совместном продуктивном использовании новейших цифровых инструментов для ведения рабочих процессов. Это – скажу вам уверенно – благотворно сказывается не только на скорости решений, но и на атмосфере в коллективе.
Во-вторых… Вы ведь сами выскзали наблюдение, что Театр Эстрады стал заметен. Ведь это не значит, что раньше спектаклей было меньше или они были хуже. Видимость на большом театральном поле Петербурга – это результат осознанной работы менеджмента. К нам пришла молодежь, аудитория заметно расширилась, практически всегда в театре sold out…
Конечно, в этом колоссальная заслуга и художественного руководителя Юрия Гальцева, и творческого коллектива. Но раз мы говорим сегодня о менеджменте, то я бы еще раз подчеркнула – правильное позиционирование помогло театру и публике найти друг друга.
– В управлении театром все процессы настолько взаимосвязаны, что не перестаешь удивляться: как порой успех зависит от незаметных деталей...
– Недавно я спросила у главного бухгалтера: как, на ее взгляд, бухгалтерия влияет на результативность театра? Она предложила представить ситуацию: актер, который что-то не понял в расчетном листке по зарплате, обращается в бухгалтерию. Если принять его оперативно и уважительно, если понятно и вежливо объяснить, из чего сложилась сумма, рассказать, какие поощрения могут последовать в дальнейшем, актер уйдет удовлетворенным, в хорошем настроении, и качественно выполнит свою работу, порадует зрителя. А зритель останется доволен спектаклем и вернется к нам еще. Значит, своей цели мы достигнем.
Если же бухгалтерия, как в некоторых театрах, воспринимается недосягаемым Олимпом, то о позитивной атмосфере и взаимоуважении можно не мечтать.
– То, что вы говорите, пропагандировал еще Немирович-Данченко – один из самых прогрессивных театральных директоров своего времени.
– Истина стара как мир, задача – обратиться к ней в современном контексте. Понадобилось время, чтобы все цеха и закулисные службы стали относиться к работе как к общему делу. Недостаточно заявить на собрании, что бухгалтер или администратор – такой же бесценный работник театра, как и артист. Нужна постоянная и твердая демонстрация позиции, чтобы мысль о важности каждого укоренилась и привела к результату.
– Вы сказали, что в управленческих и сервисных процессах театральный менеджмент многое мог бы перенять у бизнеса. Приведете примеры?
– Например, мы хотим поднять свою сервисную службу на уровень, не удивляйтесь, отелей Four Seasons. Мной собрано много документальной информации, описывающей алгоритмы их грамотного, красивого и запоминающегося обслуживания гостей. Мы еще в начале пути, но… давайте встретимся через три года и обсудим результаты.
– Договорились.
– Мне нравится телеграм-канал одного театрального администратора – не нашего, к сожалению – где он рассказывает о повседневной работе, о том, что делает человек, принимающий зрителя. У канала популярность, подписчики. Хочется, чтобы и наша служба превратилась в магнит, интересующий не только зрителей, но и коллег. Чтобы своим видом и своей работой разрушала штамп о бабушке, проверяющей билеты.
От администратора и капельдинера зависит репутация театра. Если зрителю спектакль не нравится, если он огорчен и спешит уйти, то кому он предъявляет претензии? Тем представителям театра, которые встретятся ему по дороге к выходу. Может, стиль постановки ему не понравился, может, ожидания не совпали с реальностью… Капельдинер должен уметь посочувствовать и поддержать зрителя, оставаясь при этом на стороне театра.
– Вы говорите об этом с капельдинерами?
– Конечно, но говорить – одно, а разработать профильную программу обучения – другое. В отечественном театральном мире такого курса, мне кажется, не существует, хотя он крайне нужен.
– Всевозможные административные и сервисные решения работают, когда у театра есть главное – художественный продукт. Можно сколько угодно ресурсов вкладывать в рекламу, но если после спектакля не включается «сарафанное радио», смысла в рекламе мало.
– Несомненно. Поэтому я за то, чтобы в театре было двуначалие: художественный руководитель, занимающийся творческими процессами, и директор, который все это обеспечивает.
– Когда сметы сосредоточены в одних руках, а творческие рычаги – в других, конфронтация, наверное, неизбежна?
– Многое зависит от худрука. Театру Эстрады в этом плане очень повезло, поскольку Юрий Николаевич Гальцев – художественный руководитель старой школы. Таких, как он, учили, что главное на сцене не роскошь декораций, а артист. Никакие сценические эффекты не спрячут отсутствие творческой искры.
Кроме того, он не любит дорогостоящих постановок. Больше скажу: часто даже отказывается от каких-то решений, если они перетягивают значительную часть бюджета. Мы порой предлагаем обеспечить ресурсоемкий уровень, но Юрий Николаевич изучает сметы и резюмирует: «Нет, Юлечка, я и без этого сделаю». Так что конфронтации у нас не возникает.
Еще одна немаловажная особенность нашего содружества: Юрий Николаевич любит, когда в театре много молодежи. Он не боится экспериментов, по-юношески не боится рисковать. У нас вообще молодежная атмосфера.
– Притом что термин «эстрада» для нынешней молодежи довольно невнятный. Кстати, как вы сами его объясняете?
– В самом деле, роль эстрады в социуме многократно менялась, но это отдельный, долгий, в большой степени теоретический разговор. Наш конкретный театр находится во власти названия, под влиянием нашей вывески. Театр Эстрады Райкина – это, согласитесь, исторический бренд, потому резкие перемены здесь ни к чему.
Когда я пришла сюда в 2009 году, начала с исследований ожиданий публики. Мне было интересно, что значит для аудитории слово «эстрада» и ориентируется ли она на него, когда выбирает театр.
– Это были социологические исследования?
– Наблюдения и глубинные интервью. Ты каждый день присутствуешь на спектаклях, общаешься с публикой, составляешь картину, сравниваешь... Зал у нас маленький – 500 мест. Всё на виду.
Тогда было много зрителей, для которых эстрада ассоциировалась с певцами и телешоу. Нам удалось разрушить этот стереотип. Прежде всего, потому что Гальцев выстроил внятную художественную программу, придумал стиль, который определил наши спектакли. Это направление сейчас активно развивает его ученик – режиссер Илья Архипов, на спектаклях которого восемьдесят процентов зрителей – молодежь.
– Это, несомненно, мечта любого руководителя. Но все же вернусь к вопросу про эстраду: стараетесь ли вы вместе с молодой частью коллектива прийти к общему пониманию, что такое Театр Эстрады сегодня?
– Мы исходим из того, что эстрада – это легкий и понятный жанр. И видим свою задачу в том, чтобы оставаться в исторически заданном русле. Не бежим за модными веяниями, а развиваем то, что всегда отличало этот театр. Например, на эстраду всегда выходили клоуны. И мы думаем о цикле лекций с нашими клоунами, чтобы они рассказали о сложнейшей природе этого искусства, ведь клоунада невероятно многогранна: разговорная, музыкальная, мимическая... Нам хочется сделать просветительскую программу для наших постоянных зрителей. Мне кажется, будет интересно.
А сколько интересных поворотов можно найти в пантомиме или в других жанрах! Хочется об этом чаще рассказывать, чтобы у молодого зрителя росло понимание того, в чем заключается профессионализм эстрадного артиста, и осознание ценности эстрадных номеров.
Основной костяк нашей труппы – драматические артисты, много учеников Юрия Гальцева (в академии он готовил из своего курса артистов синтетических, умеющих петь, танцевать…). И мне кажется, от этой многогранности театр выиграл. Возможности артистов позволяют нам строить репертуар на стыке эстрады и драмы.
– Задача сложная, ведь психологические векторы драматического театра и эстрады направлены в противоположные стороны. Главный принцип эстрады: «Здравствуйте, я к вам», а принцип драматического театра: «Вы – ко мне»… А вы, получается, стремитесь это соединить.
– Очень интересное наблюдение. Согласна. Получается, так: через юмор и эстрадную легкость мы стараемся рассмотреть что-то жизненно важное, серьезное, глубокое.
