В Большом театре представили «Бурю». Это вторая мировая балетная премьера за текущий сезон. В декабре на исторической сцене Юрий Посохов выпустил «Пиковую даму». Музыку к обеим постановкам написал композитор Юрий Красавин.
Поставил «Бурю», без преувеличения, один из лучших (если не лучший) на сегодняшний день российский хореограф Вячеслав Самодуров, на протяжении двенадцати лет руководивший балетом театра оперы и балета Екатеринбурга и превративший его в одну из лучших отечественных трупп – знаменитый «Урал Балет» – неоднократный номинант и лауреат «Золотой маски». С Большим театром Самодуров сотрудничает не впервые, здесь за его плечами две постановки – напоминающая фата-моргану «Ундина» Хенце и бессюжетная «Танцемания» Красавина.
«Буря», считающаяся последней пьесой Шекспира (написана в 1611 году), впервые была поставлена на балетной сцене в Парижской опере в 1834 году Жаном Коралли, обессмертившим себя «Жизелью» Адана. Так что у шекспировской пьесы в этом году своеобразный юбилей – 190 лет в балете. В России герои «Бури» затанцевали четырьмя годами позже в спектакле великого Филиппо Тальони в Петербургском Большом Каменном театре. Среди обращавшихся к этому сюжету – Рудольф Нуреев, Морис Бежар, Карин Саппорта, Кристал Пайт, Алексей Ратманский, Кшиштоф Пастор…
В Большом театре «Буря» – вторая шекспировская премьера за три месяца. В апреле театр вернул в афишу «Ромео и Джульетту» Леонида Лавровского. Надо сказать, что трагедия о веронских любовниках и «Буря», названая комедией в первом собрании сочинений драматургических произведений Шекспира («Великом Фолио»), изданном в 1623 году – пьесы-антиподы. «Ромео и Джульетта» приходит к финалу с горой трупов, а «Буря» завершается свадьбой влюбленных, примирением врагов, в общем, формальным хэппи эндом. Поэтому издатели и определили ее жанр как комедию. Уже позже в 18 веке «Бурю» стали называть трагикомедией.
К этому жанру в его хореографическом варианте можно отнести и нынешнюю постановку Вячеслава Самодурова. «Буря», наверное, самая «музыкальная» пьеса Шекспира. Ее художественный мир предстает как большой симфонический оркестр, дирижер которого – сам автор. В ней такое обилие различных тем и «мелодий», что их хватило бы на десятки пьес. В «Буре», которую Самодуров сравнивает с «Кубиком Рубика», где «все грани одинаково важны», резонируют сюжеты многих шекспировских произведений. Позднего «Короля Лира» (1606 год) с центральной сценой разбушевавшейся стихии, с раскатами грома и сверканьем молний, где заглавный герой призывает возмездие на головы своих врагов: «Пусть же боги, /Гремящие над нами в вышине, / Врагов своих отыщут. Трепещи/Ты, чьи преступные деянья скрылись/ От правосудия…» И, конечно же, здесь есть мотивы уже упоминавшихся Ромео и Джульетты, реинкарнировавшихся в Фердинанда и Миранду – пару влюбленных из «Бури».
Инфернальное, призраки и духи, способные принимать различные обличья, обитают во многих пьесах Великого Барда. «Буря» же вся пропитана магией. Если пользоваться терминологией психолога Льва Выготского, согласно которой «фабула – материал для сюжетного оформления», то фабула «Бури» незамысловата, ее можно пересказать самыми простыми словами.
Миланского герцога Просперо, увлекавшегося науками, сместил с престола его брат Антонио. Просперо и его трехлетнюю дочь Миранду на негодном судне выбросили в море, но они спаслись, очутившись на острове, где обнаружили туземца – урода Калибана, сына злой ведьмы Сикораксы, пытавшейся заставить служить своим гнусным целям еще одного «обитателя» острова – духа воздуха Ариэля. Просперо – маг и волшебник, подчинил себе обоих. С помощью Ариэля он устраивает бурю на море и крушение корабля, на котором плывут его брат-злодей и помогавший ему узурпировать власть неаполитанский король Алонзо с сыном Фердинандом. В шторме никто не погибает. А юного Фердинанда Просперо намечает в женихи Миранде. Все заканчивается свадьбой, прощением и всеобщим примирением. А Просперо – отказывается от волшебства. Если же говорить о сюжете «по Выготскому», то пересказать его, учитывая обилие ответвлений и философских размышлений, отсылающих к «Опытам» Монтеня, невозможно.
Самодуров и не пытается это сделать, тем более что в его распоряжении нет слов, только танец, плюс – музыка, оформление, костюмы, свет… Надо сказать, что все эти составляющие – в ладу друг с другом. Хореограф сумел «сговориться» с Юрием Красавиным, Павлом Клиничевым (дирижер-постановщик), Алексеем Кондратьевым (художник-постановщик), Игорем Чапуриным (художник по костюмам), Сергеем Васильевым (художником по свету), и они выступили командой единомышленников, что (если судить по интервью, некоторых из них в буклете) было не так и легко. Но спектакль получился стройный и соразмерный.
В центре балета – фигура Просперо. Здесь он не мудрый старик, а сильный мужчина, демиург. От него тянутся нити ко всем другим героям, которыми он манипулирует как марионетками. В прологе его мысли озвучивает хор суровых моряков, «выпевающих» финальный монолог Просперо. Хореограф обостряет, одну из важных тем пьесы – природа власти и природа милосердия, задаваясь вопросом, которым задавались многие исследователи пьесы: кто из персонажей наиболее человечен? Самодуров дает героям очень точные пластические характеристики, начиная с Калибана. У Шекспира – это полузверь-получеловек, пытавшийся изнасиловать Миранду, замышлявший убить своего хозяина, но … чувствительный к музыке. В балете он тоже живет инстинктами, его движения ломаны, исковерканы, но – свободны. Он легко взлетает вверх в высоких прыжках, но в отличии от Ариэля и других духов, его «тянет» к земле, в его партии много партерных, ползучих, стелящихся по земле па. А в животном дуэте с Мирандой, когда он пытается ею овладеть, в нем просыпается нежность… Он здесь единственный, кто не подчиняется Просперо полностью. Будучи, рабом остается свободным, в своей, пусть неприглядной, но – натуральности.
Ариэль, Миранда и Фердинанд – целиком во власти хозяина острова. Ариэль – продолжение взмаха руки Просперо. Стоит тому указать направление – и покорный дух тут же мчится выполнять поручения повелителя. Устраивает бурю на море, раскидывает спасшихся по острову, сладким пением заманивает на встречу с Мирандой Фердинанда. Сцена кораблекрушение в спектакле – стремительна и красива. Кордебалет «летает» по сцене, то в одну, то в другую сторону, заворачивается вихрями ветра, мелькает в сполохах молний. Матросы и волны сливаются в одно, и уже непонятно, где здесь гибнущие люди, а где разбушевавшаяся стихия.
Власть Просперо необычайно сильна. Он сражается с Калибаном, покусившимся на честь его дочери, не касаясь противника, вступая с ним в не тактильный бой. Так же он управляет и Мирандой. Правда, иногда он прикладывает ей руку к затылку, погружая девушку в сон.
Миранда в спектакле чуть-чуть дикарка. Несмотря на данное отцом воспитание, она все еще дитя природы, у нее широкие движения, иногда резковатые. Ее встреча с Фердинандом, магически срежиссированная Просперо, целый этюд – комически-лирический. Поначалу молодые люди принюхиваются друг к другу как зверюшки. Околдованный Фердинанд первым осознает, что перед ним живая девушка. Дуэт этой пары – один из лучших в балете, он легок, как-то естественно органичен, простодушен и танцевально изобретателен. Молодые люди, как носимые ветром (недаром «невидимый» Ариэль всегда рядом) скользят по сцене. Юноша, начинающий ощущать очарование загадочной незнакомки, словно пытаясь разгадать ее тайны, вращает партнершу, легко подбрасывает ее вверх. А она резвится, как дитя, воспринимая это, как забаву, и как только в ней начинают просыпаться «женскость» и «чувственность», Просперо останавливает эту (начинающую напоминать любовную) игру…
Просперо справедлив и деспотичен. Четверка виновников его бед – Антонио, Алонзо и примкнувшие к ним Себастьян и Гонзало – появляются в конце первого акта в спустившихся с неба кольцах, похожих на иллюминаторы или зеркала, что-то крича и жестикулируя, ибо их мучают видения. Вид этих людей вызывает в Просперо ярость, которая утихает в объятиях успокаивающего его Ариэля.
Второй акт подводит черту под страстями первого. В нем разлита благодатная легкость. Резвятся нимфы и духи, подхватывающие гибкие и легкие движения, царящего над ними, почти бесплотного Ариэля. В центре – три танцевальные пары и дуэт главных героев – прекрасный в своей чистой лиричности, где Миранда, наконец, обретает проснувшиеся в ней женственность и нежность, перерастающую в страстность. Роскошный дивертисмент, в который превратилось бракосочетание молодых героев, с каскадом двоек, троек и вариаций богинь Ириды, Цереры, Юноны и свадебным дуэтом Миранды и Фердинанда, наконец, обретших любовь и духовную свободу, настолько самодостаточен, что его можно исполнять как полноценный мини-балет.
И, тем не менее, спектакль завершается на тревожной ноте. Осуществив свои планы, всех простив, что далось ему нелегко, Просперо остается наедине с собой. Некие люди в монашеских капюшонах омывают его руки, расписанные загадочными письменами, играющие здесь роль волшебных книг. Победив всех, он расстается с магией. Счастлив ли он своим триумфом? Что ожидает его в будущем? Эта одинокая фигура на сцене, словно визуальное воплощение, опускаемой во многих русских переводах фразы из его последнего монолога «Мой удел – отчаяние» («My end is despair»).
Роль Просперо в разных составах исполняют премьеры труппы – Денис Савин, Семен Чудин. Во второй премьерный день, эту партию, требующую от артиста изрядного актерского мастерства, исполнил первый солист Александр Водопетов, сумевший передать внутренние колебания и перепады состояний своего героя. В одном составе с ним выступили Ксения Жиганшина (Миранда) и самый молодой премьер труппы Дмитрий Смилевски (Фердинанд), составившие слаженную, очень юную, органичную и обаятельную пару. Партию Ариэля в упомянутом составе исполнил легкий, подвижный как ртуть, обладающий великолепным прыжком Марк Чино, а его антипода – звероподобного Калибана отлично станцевал, наделив своего героя некоторым обаянием, Никита Капустин. Перфекционист Самодуров добился от всех исполнителей, технической точности и какого-то особого ощущения свободы, ставшей одним из героев спектакля.
Поставил «Бурю», без преувеличения, один из лучших (если не лучший) на сегодняшний день российский хореограф Вячеслав Самодуров, на протяжении двенадцати лет руководивший балетом театра оперы и балета Екатеринбурга и превративший его в одну из лучших отечественных трупп – знаменитый «Урал Балет» – неоднократный номинант и лауреат «Золотой маски». С Большим театром Самодуров сотрудничает не впервые, здесь за его плечами две постановки – напоминающая фата-моргану «Ундина» Хенце и бессюжетная «Танцемания» Красавина.
«Буря», считающаяся последней пьесой Шекспира (написана в 1611 году), впервые была поставлена на балетной сцене в Парижской опере в 1834 году Жаном Коралли, обессмертившим себя «Жизелью» Адана. Так что у шекспировской пьесы в этом году своеобразный юбилей – 190 лет в балете. В России герои «Бури» затанцевали четырьмя годами позже в спектакле великого Филиппо Тальони в Петербургском Большом Каменном театре. Среди обращавшихся к этому сюжету – Рудольф Нуреев, Морис Бежар, Карин Саппорта, Кристал Пайт, Алексей Ратманский, Кшиштоф Пастор…
В Большом театре «Буря» – вторая шекспировская премьера за три месяца. В апреле театр вернул в афишу «Ромео и Джульетту» Леонида Лавровского. Надо сказать, что трагедия о веронских любовниках и «Буря», названая комедией в первом собрании сочинений драматургических произведений Шекспира («Великом Фолио»), изданном в 1623 году – пьесы-антиподы. «Ромео и Джульетта» приходит к финалу с горой трупов, а «Буря» завершается свадьбой влюбленных, примирением врагов, в общем, формальным хэппи эндом. Поэтому издатели и определили ее жанр как комедию. Уже позже в 18 веке «Бурю» стали называть трагикомедией.
К этому жанру в его хореографическом варианте можно отнести и нынешнюю постановку Вячеслава Самодурова. «Буря», наверное, самая «музыкальная» пьеса Шекспира. Ее художественный мир предстает как большой симфонический оркестр, дирижер которого – сам автор. В ней такое обилие различных тем и «мелодий», что их хватило бы на десятки пьес. В «Буре», которую Самодуров сравнивает с «Кубиком Рубика», где «все грани одинаково важны», резонируют сюжеты многих шекспировских произведений. Позднего «Короля Лира» (1606 год) с центральной сценой разбушевавшейся стихии, с раскатами грома и сверканьем молний, где заглавный герой призывает возмездие на головы своих врагов: «Пусть же боги, /Гремящие над нами в вышине, / Врагов своих отыщут. Трепещи/Ты, чьи преступные деянья скрылись/ От правосудия…» И, конечно же, здесь есть мотивы уже упоминавшихся Ромео и Джульетты, реинкарнировавшихся в Фердинанда и Миранду – пару влюбленных из «Бури».Инфернальное, призраки и духи, способные принимать различные обличья, обитают во многих пьесах Великого Барда. «Буря» же вся пропитана магией. Если пользоваться терминологией психолога Льва Выготского, согласно которой «фабула – материал для сюжетного оформления», то фабула «Бури» незамысловата, ее можно пересказать самыми простыми словами.
Миланского герцога Просперо, увлекавшегося науками, сместил с престола его брат Антонио. Просперо и его трехлетнюю дочь Миранду на негодном судне выбросили в море, но они спаслись, очутившись на острове, где обнаружили туземца – урода Калибана, сына злой ведьмы Сикораксы, пытавшейся заставить служить своим гнусным целям еще одного «обитателя» острова – духа воздуха Ариэля. Просперо – маг и волшебник, подчинил себе обоих. С помощью Ариэля он устраивает бурю на море и крушение корабля, на котором плывут его брат-злодей и помогавший ему узурпировать власть неаполитанский король Алонзо с сыном Фердинандом. В шторме никто не погибает. А юного Фердинанда Просперо намечает в женихи Миранде. Все заканчивается свадьбой, прощением и всеобщим примирением. А Просперо – отказывается от волшебства. Если же говорить о сюжете «по Выготскому», то пересказать его, учитывая обилие ответвлений и философских размышлений, отсылающих к «Опытам» Монтеня, невозможно.
Самодуров и не пытается это сделать, тем более что в его распоряжении нет слов, только танец, плюс – музыка, оформление, костюмы, свет… Надо сказать, что все эти составляющие – в ладу друг с другом. Хореограф сумел «сговориться» с Юрием Красавиным, Павлом Клиничевым (дирижер-постановщик), Алексеем Кондратьевым (художник-постановщик), Игорем Чапуриным (художник по костюмам), Сергеем Васильевым (художником по свету), и они выступили командой единомышленников, что (если судить по интервью, некоторых из них в буклете) было не так и легко. Но спектакль получился стройный и соразмерный.
В центре балета – фигура Просперо. Здесь он не мудрый старик, а сильный мужчина, демиург. От него тянутся нити ко всем другим героям, которыми он манипулирует как марионетками. В прологе его мысли озвучивает хор суровых моряков, «выпевающих» финальный монолог Просперо. Хореограф обостряет, одну из важных тем пьесы – природа власти и природа милосердия, задаваясь вопросом, которым задавались многие исследователи пьесы: кто из персонажей наиболее человечен? Самодуров дает героям очень точные пластические характеристики, начиная с Калибана. У Шекспира – это полузверь-получеловек, пытавшийся изнасиловать Миранду, замышлявший убить своего хозяина, но … чувствительный к музыке. В балете он тоже живет инстинктами, его движения ломаны, исковерканы, но – свободны. Он легко взлетает вверх в высоких прыжках, но в отличии от Ариэля и других духов, его «тянет» к земле, в его партии много партерных, ползучих, стелящихся по земле па. А в животном дуэте с Мирандой, когда он пытается ею овладеть, в нем просыпается нежность… Он здесь единственный, кто не подчиняется Просперо полностью. Будучи, рабом остается свободным, в своей, пусть неприглядной, но – натуральности. Ариэль, Миранда и Фердинанд – целиком во власти хозяина острова. Ариэль – продолжение взмаха руки Просперо. Стоит тому указать направление – и покорный дух тут же мчится выполнять поручения повелителя. Устраивает бурю на море, раскидывает спасшихся по острову, сладким пением заманивает на встречу с Мирандой Фердинанда. Сцена кораблекрушение в спектакле – стремительна и красива. Кордебалет «летает» по сцене, то в одну, то в другую сторону, заворачивается вихрями ветра, мелькает в сполохах молний. Матросы и волны сливаются в одно, и уже непонятно, где здесь гибнущие люди, а где разбушевавшаяся стихия.Власть Просперо необычайно сильна. Он сражается с Калибаном, покусившимся на честь его дочери, не касаясь противника, вступая с ним в не тактильный бой. Так же он управляет и Мирандой. Правда, иногда он прикладывает ей руку к затылку, погружая девушку в сон.
Миранда в спектакле чуть-чуть дикарка. Несмотря на данное отцом воспитание, она все еще дитя природы, у нее широкие движения, иногда резковатые. Ее встреча с Фердинандом, магически срежиссированная Просперо, целый этюд – комически-лирический. Поначалу молодые люди принюхиваются друг к другу как зверюшки. Околдованный Фердинанд первым осознает, что перед ним живая девушка. Дуэт этой пары – один из лучших в балете, он легок, как-то естественно органичен, простодушен и танцевально изобретателен. Молодые люди, как носимые ветром (недаром «невидимый» Ариэль всегда рядом) скользят по сцене. Юноша, начинающий ощущать очарование загадочной незнакомки, словно пытаясь разгадать ее тайны, вращает партнершу, легко подбрасывает ее вверх. А она резвится, как дитя, воспринимая это, как забаву, и как только в ней начинают просыпаться «женскость» и «чувственность», Просперо останавливает эту (начинающую напоминать любовную) игру…
Просперо справедлив и деспотичен. Четверка виновников его бед – Антонио, Алонзо и примкнувшие к ним Себастьян и Гонзало – появляются в конце первого акта в спустившихся с неба кольцах, похожих на иллюминаторы или зеркала, что-то крича и жестикулируя, ибо их мучают видения. Вид этих людей вызывает в Просперо ярость, которая утихает в объятиях успокаивающего его Ариэля.Второй акт подводит черту под страстями первого. В нем разлита благодатная легкость. Резвятся нимфы и духи, подхватывающие гибкие и легкие движения, царящего над ними, почти бесплотного Ариэля. В центре – три танцевальные пары и дуэт главных героев – прекрасный в своей чистой лиричности, где Миранда, наконец, обретает проснувшиеся в ней женственность и нежность, перерастающую в страстность. Роскошный дивертисмент, в который превратилось бракосочетание молодых героев, с каскадом двоек, троек и вариаций богинь Ириды, Цереры, Юноны и свадебным дуэтом Миранды и Фердинанда, наконец, обретших любовь и духовную свободу, настолько самодостаточен, что его можно исполнять как полноценный мини-балет.
И, тем не менее, спектакль завершается на тревожной ноте. Осуществив свои планы, всех простив, что далось ему нелегко, Просперо остается наедине с собой. Некие люди в монашеских капюшонах омывают его руки, расписанные загадочными письменами, играющие здесь роль волшебных книг. Победив всех, он расстается с магией. Счастлив ли он своим триумфом? Что ожидает его в будущем? Эта одинокая фигура на сцене, словно визуальное воплощение, опускаемой во многих русских переводах фразы из его последнего монолога «Мой удел – отчаяние» («My end is despair»).Роль Просперо в разных составах исполняют премьеры труппы – Денис Савин, Семен Чудин. Во второй премьерный день, эту партию, требующую от артиста изрядного актерского мастерства, исполнил первый солист Александр Водопетов, сумевший передать внутренние колебания и перепады состояний своего героя. В одном составе с ним выступили Ксения Жиганшина (Миранда) и самый молодой премьер труппы Дмитрий Смилевски (Фердинанд), составившие слаженную, очень юную, органичную и обаятельную пару. Партию Ариэля в упомянутом составе исполнил легкий, подвижный как ртуть, обладающий великолепным прыжком Марк Чино, а его антипода – звероподобного Калибана отлично станцевал, наделив своего героя некоторым обаянием, Никита Капустин. Перфекционист Самодуров добился от всех исполнителей, технической точности и какого-то особого ощущения свободы, ставшей одним из героев спектакля.
