«Практика обновления»

«Практика» вернулась домой после большого ремонта. Два сезона театр гостил в Музее Москвы, а зритель ждал, когда, наконец, снова попадет на площадку в подвале жилого дома недалеко от Патриков. Как она изменилась, узнали, пройдясь по всем локациям: от зрительского и актерского фойе до кабинета худрука Марины Брусникиной.     

Кто помнит старую «Практику», подтвердит: в новой стало светлее и просторнее. Это понятно уже на входе, где лестница раньше была закрыта перилами, довольно объемными, а теперь «раскрылась» – стала широкой и во всех смыслах «парадной».

– Что касается дизайна, который был раньше, он всех вполне устраивал, и зритель наш очень привык к белому пространству. Но поскольку время меняется, и появляются новые тенденции, дизайнеры, которые с нами работали, чуть-чуть всё изменили. При этом удалось оставить ту атмосферу «Практики», которую все помнят. Мы вообще отталкивались от того, что не хотим кардинально менять стилистику, – говорит Марина Брусникина, художественный руководитель театра. Главное, чтобы было модно, стильно, удобно, просто и светло, – именно эти задачи ставились авторам дизайн-проекта.

На большой ремонт «Практика» решилась из-за того, что накопились технические проблемы. «Мы находимся в подвальном помещении, и здесь, конечно, есть своя специфика. Кроме того, в нашем районе высоко проходят грунтовые воды, поэтому периодически всё подтекало – полы начали жить своей жизнью», – поясняет директор театра Елена Кузьмакова.  

– С художественной точки зрения, конечно, нас волновало оборудование на Большой и Малой сцене, нас волновало то, что нужно менять кресла в зале. Меня лично волновало актерское фойе – хотелось, чтобы оно было более просторным и комфортным, – продолжает худрук. – И вообще, когда мы планировали ремонт, пытались выгадать, «выжать» из маленького пространства побольше мест для всех наших служб и работников. И вроде это удалось. Мы чуть-чуть расширились, организовали себе новые зоны.
«Резких, вычурных решений нет, – добавляет директор. – Есть преемственность атмосферы и стиля, с одной стороны, а с другой – чувствуется свежий воздух. Театр взял новое дыхание».        

НЕ ГЛЯНЦЕВАЯ АТМОСФЕРА

Что получилось? Смотрим вместе.  И начинаем с фойе, где собирается зритель.

– Здесь изменили потолок: убрали все провода, все огромные коробы, куда их прятали, – теперь он открытый, легкий. В фойе есть воздух и нет ощущения совсем низкого пространства. Появились желтые столики и серые тумбы, которые заменили собой деревянные скамейки, уже старые и поношенные, – говорит Марина Брусникина. – Кроме того, благодаря новой конфигурации теперь, на самом деле, больше места для зрителей.

Поменялись двери в зрительный зал – это тоже предмет нашей гордости. Здесь выбит логотип «Практики», а на Малой сцене на двери будут цитаты театральных деятелей – от Шекспира до современников – о том, что такое театр.

В прошлом году мы проводили конкурс для молодых дизайнеров, просили их сделать афиши к нашим спектаклям. И эти работы вдруг шикарно вписались по формату в наше пространство. Они очень небанальные и как будто всегда были тут – по-другому уже и представить невозможно, раз – и всё сложилось стилистически. Проект будет продолжаться и расширяться – афиши будем менять, обновлять экспозицию.

– Что в нашем фойе есть интересного, так это свет. Он ненавязчивый и незаметный, казалось бы, да? Но есть техническое изыскание, – обращает внимание директор. – Особенность потолка – в том, что это своды Монье, в которые нельзя всверливаться, и все осветительные полоски с зеркальной поверхностью держатся на магнитах.

– Мы еще в процессе, потому что нет пока подушек на тумбах и зоны с мерчем театра. Но вообще… Можно пошутить? – уточняет Брусникина. – Когда я пришла и увидела пол, ощущение было, как будто сделали, но не помыли... А мне говорят: «Это самое модное покрытие. Из микроцемента. Очень дорогое». В туалете тоже поменяли всё на металлические раковины и бачки. Говорю: «Следы же везде остаются». А мне: «Сейчас это модно». Я немножко не догоняла наших дизайнеров. Елена Алексеевна вот предложила закрыть провода мхом. Я удивилась: «Мхом?!» А потом, когда закрыли, убедилась: «Красиво». И друзья, которые приходят, говорят: «Как круто!» Короче, опережали меня коллеги в понимании модных тенденций.

Еще одно новое решение – пространство с «рукомойниками» – было подсказано пандемией. «Это всегда был закуток, где просто валялись подушки. Использовался он мало, а теперь здесь всё светится, переливается, и можно помыть руки, не дожидаясь, когда освободится туалет», – поясняет Марина Станиславовна.   

– Очень интересна первая реакция зрителей, которые ждали, когда же мы вернемся в подвал, – продолжает она. – Понятно, что Музей Москвы тоже был принят, тоже многим очень нравилось это нетеатральное пространство. Но все хотели назад, в Трехпрудный переулок. Когда заехали сюда после ремонта, я многим говорила: «Еще не всё готово». Но в ответ слышала: «Да всё у вас отлично! Чего вам еще надо?» Первым из коллег побывал здесь Игорь Верник, выступал как писатель на «Практике литературы». Набилось дикое количество народу, очень разного – и, понятно, были люди очень требовательные к комфорту. Но даже они говорили: «К зрительской зоне – никаких претензий».

– Многие зрители говорят про атмосферу – не выхолощенную, не глянцевую, а живую, естественную и дружелюбную, – подтверждает директор. И приглашает пройти на Большую сцену. 

ПРИЯТНЫЕ МЕЛОЧИ

– В зале поменялись кресла. Стали более демократичными и компактными, поменьше, чем были, поэтому побольше места в проходах – коленки не упираются. Нет подлокотников, которые здесь только мешались, – говорит Брусникина. 

Расширилась зона бокового прохода в зал. Если помните, надо было чуть ли не боком пробираться, а по технике безопасности это неправильно. Теперь и гораздо свободнее стало, и количество мест мы сохранили. Единственное, не удалось сделать, как в «Табакерке»: опустить пол – поднять потолок. На Чаплыгина же тоже подвал, и когда они делали ремонт, вкопались, спустились ниже, чтобы высота стен увеличилась. Но мы не смогли сдвинуться ни вниз, ни наверх.

– Зато аппаратуру поменяли полностью, световую и звуковую. Поставили акустические панели и режиссерские пульты. Сделали систему tv-трансляции, чтобы участники спектакля не просто слушали, а смотрели за сценой, – рассказывает Кузьмакова. – Вдоль стен протянули дежурный боковой свет. Он работает на вход зрителя, а когда все уже рассаживаются, начинается спектакль, включается синяя подсветка ступеней, которая не дает ненужных отсветов на сцену. При этом видны ряды, видно, как подниматься или, наоборот, спускаться в зал.

– Это все мелочи, но для нас они очень важны и приятны. С кондиционерами тоже – сколько думали, сколько проблем было – но вот установили так, как это должно быть на камерной сцене, – добавляет Брусникина. – Обновили систему вентиляции и кондиционирования.

БЕЛОЕ ЗАКУЛИСЬЕ

Чтобы попасть в администраторскую зону – она же «Директорский блок» или «Офис» – берем курс на Малую сцену. Здесь репетирует Дина Корзун (моноспектакль «Как я пришла в сознание» – «Т»). Выходит навстречу. «Сегодня первый собранный прогончик. Маруся добрая – и сказала «хорошо». Сказала бы «плохо» – я бы умерла, наверно», – говорит актриса Брусникиной. «Давай, удачи», – отвечает она, улыбаясь. И мы выруливаем в «Белое фойе».

Эта зона после ремонта расширилась. Здесь тоже репетируют. Здесь проходят собрания, и тогда по центру ставятся белые столы (пока же они «дежурят» вдоль стен). Здесь за широкими стеклянными дверьми, пропускающими свет, – кабинеты директора и худрука «Практики», а еще – новое пространство, где сидят все администраторы. Минимализм и отсутствие цвета в интерьерах возведены в принцип, но эта белизна облегчает пространство. 

Закулисье «Практики» уже не похоже на бункер или нутро подлодки. Высветлили даже технический коридор, где постоянно происходит движение декораций. «Эта зона была очень темной, даже черной. Все покрасили белым, несмотря на то что, может быть, это не очень практично. Но на атмосферу влияет», – говорит Брусникина.

По закулисной части мы направляемся в актерское фойе, минуя, как Алиса в стране чудес, «двери, много дверей… и все заперты?» Бухгалтерия, отдел кадров, костюмерная… «Это выход на улицу, – говорит Марина Станиславовна. – Туда все ходят курить, когда не ругаются». Поворот – и попадаем в просторное помещение с красным «амфитеатром»: зону отдыха, общения и стихийных репетиций.  

– Вот наша гордость! Тут был кабинет администратора и закуточек для артистов, практически с это окно. Стояли диванчики, и все ютились в малюсеньком пространстве. Лишили кабинета! Снесли стенку, но сделали большое актерское фойе. Очень мне нравится это решение. И артисты уже оценили, что это именно подиум, что теперь много места – тут можно и сидеть, и лежать, и репетировать. В общем, это пространство, которого катастрофически не хватало – у нас нет большого репзала. Все время в кабинете моем собираются, а теперь вот еще и в фойе. Очень хотелось, чтобы эта зона появилась, – и вот она есть. Все довольны.

Тут же два новых гримерных места – плюсом к белой, минималистичной и, кажется, стерильной гримерке по соседству. Следом идет комната репертуарной части. «Или «кабинет психологической помощи», как называют её помощники режиссера, – уточняет директор. – Здесь даже диванчик появился для бесед». «И большая красная лампа, – добавляет худрук. – Когда увидела её, решила подарить им картину. Из дома притащила. Видите, красным написано: «Дом там, где сердце».

Я в «Практике» 5 лет – понятно, что уже много изменений произошло, потому что и время очень сильно изменилось. Сначала была пандемия, потом СВО. Между – история с ремонтом, с переездом, с идеей поселиться в Музее Москвы и освоить большие пространства. Это было очень сложно, потому что ну совсем другой масштаб у площадок – и больше сил требовалось на всё. В общем, непростой период на нашу команду выпал. Постоянно сталкиваемся с такими вызовами и проблемами, которые еще не приходилось решать. Но живем, работаем.