С 23 по 29 июня в Малом театре проходила лаборатория для молодых артистов «Островский. Опыт постижения». Её участником стал Кирилл Карасов — актёр Флорентийского Центра Интернационального театра, чей моноспектакль «Звёздный дождь» в прошлом году был отмечен на фестивале «Мир русского театра». Дирекция фестиваля обратилась к Малому театру с просьбой об оказании поддержки и организации мастер-классов для русских зарубежных театров, и Малый театр пригласил для участия в своем образовательном проекте коллегу из Италии.
– Кирилл, как прошла лаборатория? Расскажите о своих впечатлениях.
– Все прошло хорошо. Это моя первая в жизни лаборатория. Раньше я никогда не интересовался такими вещами, даже не знал, что они есть. Поэтому это мой первый и очень удачный опыт. Сильно повезло с коллегами, молодыми артистами, которые стали участниками лаборатории. Это потрясающие, творческие ребята. Для Малого театра это тоже первая актерская лаборатория, раньше они проводили только режиссерские. Мне кажется, вышло довольно неплохо.
– Сколько человек участвовало в лаборатории?
– Всего нас было 16 человек. В основном участники были из регионов: Оренбурга, Набережных Челнов, Луганска, Чебоксар. Была даже девушка из Петропавловска-Камчатского. Также участвовали артисты из Махачкалы, Курска, Воронежа, Краснодара, Якутска, Новошахтинска и Москвы. И четыре человека приехали из зарубежных театров — из Алматы, Минска, Любляны и я из Флоренции.
– Вы работали одной командой?
– Да, все эти шесть дней мы были как один курс, словно вернулись в студенчество. Всё время проводили вместе: жили в одном отеле, вместе обсуждали процесс, репетировали, ходили на тренинги, постоянно общались. Было ощущение, что мы давно знакомы. И, мне кажется, именно это единство помогло нам так свободно работать на этой лаборатории.
– Кто вел мастер-классы и занятия в рамках лаборатории?
– Режиссёром лаборатории был Владимир Николаевич Драгунов — профессор, заслуженный артист России, мастер курса в Щепкинском училище и режиссёр Малого театра. С ним мы каждый день репетировали эскиз «Последней жертвы» Островского.
Параллельно у нас были мастер-классы. Сценической речью занималась Елена Андреевна Караулина — доцент кафедры сценической речи. Вокал вела Ирина Игоревна Долженко — заслуженная и народная артистка России, солистка Большого театра. Хореографию ставил Алексей Кот.
– Как вам кажется, получилось за эти шесть дней собрать эскиз?
– Первый день у нас ушёл на знакомство и экскурсии, так что на сам эскиз осталось всего пять дней. Конечно, сначала никто особо не верил, что за такое короткое время можно что-то собрать. Но в итоге мы сделали очень большую работу, сами потом удивлялись, как это получилось. Все включились сразу, работали на максимуме. Ребята настоящие профессионалы, каждый выложился по полной. И получилось, как мне кажется, очень достойно.
– Кирилл, что вам дала эта лаборатория?
– Я ведь окончил Щепкинское училище, и для меня эта лаборатория стала таким настоящим возвращением домой. Я снова оказался в той самой среде, о которой давно думал. Иногда накатывает ностальгия, и благодаря этой лаборатории я снова во всё это окунулся. Это было прекрасное ощущение! Всё так хорошо совпало, что, если честно, расставаться было тяжело.
Конечно, за эти дни я по-новому открыл для себя Островского, которому и была посвящена лаборатория. У нас была творческая встреча с Ниной Шалимовой — это большой специалист по Островскому. Она рассказывала очень интересные вещи о том, как воспринимать его сегодня, каким модным и актуальным он стал в наши дни.
Мастер-классы тоже дали много нового. У каждого педагога своя техника, свой подход. Например, на вокале я открыл для себя другую технику разогрева и работы с голосом.
И, наверное, самое приятное открытие — что Малый театр, несмотря на всю свою консервативность, идёт в ногу со временем и потихоньку меняется. Это действительно радует.
– Вы сказали, что для вас это первая лаборатория.
– Да, это действительно моя первая лаборатория. Раньше я вообще не интересовался такими форматами. Хотя однажды участвовал в «Территории» Театра Наций. Там всё было настолько насыщенно и стремительно, что я даже не успел толком понять, что произошло.
А сюда я уже приехал с другим настроем, с осознанием, с пониманием, что меня ждёт. И остался в полном восторге. Это были очень яркие, насыщенные дни. Честно говоря, сейчас я даже думаю, стоит ли дальше участвовать в таких проектах, потому что, когда всё заканчивается, становится действительно грустно. Хочется, чтобы это продолжалось ещё хоть немного. Я очень благодарен журналу "Театрал" и Малому театру за приглашение и предоставленную возможность принять участие в этом замечательном проекте.
– Вы сейчас работаете в Центре интернационального театра. Когда и как вы туда попали?
– Где-то два года назад я переехал во Флоренцию. Так получилось, что я узнал о театре, где худрук и главный режиссёр оказался русскоговорящим. Я сходил туда на спектакль – это были рассказы Бунина. После мы познакомились с руководительницей театра Ольгой Мельник. Я рассказал ей, кто я, откуда. У неё на тот момент уже давно было желание поставить спектакль на русском языке, а мне как раз очень хотелось заняться каким-то творчеством. Вот так у нас всё и совпало. Мы начали работу над спектаклем «Звёздный дождь» по Енгибарову.
– Тяжело было вливаться в коллектив?
– Я учу итальянский, но пока у меня он не на хорошем уровне. Конечно, языковой барьер есть, и иногда это мешает в обычном общении. Но в работе это вообще никак не чувствуется. В театре всё устроено так, что мы прекрасно понимаем друг друга без слов, через репетиции, через сам процесс. Все очень дружелюбные и открытые. Если что-то непонятно, мне всегда помогает Ольга, она всё объясняет, переводит, поддерживает. Так что по-человечески, в быту, нам иногда бывает сложно, но на сцене мы отлично общаемся.
– Ваш моноспектакль «Звездный дождь» в прошлом году стал участником нашего фестиваля «Мир русского театра». Что для вас значит роль Енгибарова, и сложно ли было над ней работать?
– Эта роль для меня до сих пор остаётся сложной. Честно говоря, мне самому трудно что-то о ней сказать, потому что я почти всегда остаюсь недоволен собой. Каждый раз после спектакля думаю: «Нет, надо лучше, надо по-другому». Хотя зрителям, вроде бы, нравится.
Для меня это серьёзная, большая работа, вообще первая в моей жизни. К тому же это моноспектакль, здесь клоунский язык, совсем другая манера существования на сцене. Постепенно спектакль меняется, продолжает жить.
– Кирилл, как прошла лаборатория? Расскажите о своих впечатлениях.
– Все прошло хорошо. Это моя первая в жизни лаборатория. Раньше я никогда не интересовался такими вещами, даже не знал, что они есть. Поэтому это мой первый и очень удачный опыт. Сильно повезло с коллегами, молодыми артистами, которые стали участниками лаборатории. Это потрясающие, творческие ребята. Для Малого театра это тоже первая актерская лаборатория, раньше они проводили только режиссерские. Мне кажется, вышло довольно неплохо.
– Сколько человек участвовало в лаборатории?
– Всего нас было 16 человек. В основном участники были из регионов: Оренбурга, Набережных Челнов, Луганска, Чебоксар. Была даже девушка из Петропавловска-Камчатского. Также участвовали артисты из Махачкалы, Курска, Воронежа, Краснодара, Якутска, Новошахтинска и Москвы. И четыре человека приехали из зарубежных театров — из Алматы, Минска, Любляны и я из Флоренции.
– Вы работали одной командой?
– Да, все эти шесть дней мы были как один курс, словно вернулись в студенчество. Всё время проводили вместе: жили в одном отеле, вместе обсуждали процесс, репетировали, ходили на тренинги, постоянно общались. Было ощущение, что мы давно знакомы. И, мне кажется, именно это единство помогло нам так свободно работать на этой лаборатории.
– Кто вел мастер-классы и занятия в рамках лаборатории?
– Режиссёром лаборатории был Владимир Николаевич Драгунов — профессор, заслуженный артист России, мастер курса в Щепкинском училище и режиссёр Малого театра. С ним мы каждый день репетировали эскиз «Последней жертвы» Островского.
Параллельно у нас были мастер-классы. Сценической речью занималась Елена Андреевна Караулина — доцент кафедры сценической речи. Вокал вела Ирина Игоревна Долженко — заслуженная и народная артистка России, солистка Большого театра. Хореографию ставил Алексей Кот.
– Как вам кажется, получилось за эти шесть дней собрать эскиз?
– Первый день у нас ушёл на знакомство и экскурсии, так что на сам эскиз осталось всего пять дней. Конечно, сначала никто особо не верил, что за такое короткое время можно что-то собрать. Но в итоге мы сделали очень большую работу, сами потом удивлялись, как это получилось. Все включились сразу, работали на максимуме. Ребята настоящие профессионалы, каждый выложился по полной. И получилось, как мне кажется, очень достойно.
– Кирилл, что вам дала эта лаборатория?– Я ведь окончил Щепкинское училище, и для меня эта лаборатория стала таким настоящим возвращением домой. Я снова оказался в той самой среде, о которой давно думал. Иногда накатывает ностальгия, и благодаря этой лаборатории я снова во всё это окунулся. Это было прекрасное ощущение! Всё так хорошо совпало, что, если честно, расставаться было тяжело.
Конечно, за эти дни я по-новому открыл для себя Островского, которому и была посвящена лаборатория. У нас была творческая встреча с Ниной Шалимовой — это большой специалист по Островскому. Она рассказывала очень интересные вещи о том, как воспринимать его сегодня, каким модным и актуальным он стал в наши дни.
Мастер-классы тоже дали много нового. У каждого педагога своя техника, свой подход. Например, на вокале я открыл для себя другую технику разогрева и работы с голосом.
И, наверное, самое приятное открытие — что Малый театр, несмотря на всю свою консервативность, идёт в ногу со временем и потихоньку меняется. Это действительно радует.
– Вы сказали, что для вас это первая лаборатория.
– Да, это действительно моя первая лаборатория. Раньше я вообще не интересовался такими форматами. Хотя однажды участвовал в «Территории» Театра Наций. Там всё было настолько насыщенно и стремительно, что я даже не успел толком понять, что произошло.
А сюда я уже приехал с другим настроем, с осознанием, с пониманием, что меня ждёт. И остался в полном восторге. Это были очень яркие, насыщенные дни. Честно говоря, сейчас я даже думаю, стоит ли дальше участвовать в таких проектах, потому что, когда всё заканчивается, становится действительно грустно. Хочется, чтобы это продолжалось ещё хоть немного. Я очень благодарен журналу "Театрал" и Малому театру за приглашение и предоставленную возможность принять участие в этом замечательном проекте.
– Вы сейчас работаете в Центре интернационального театра. Когда и как вы туда попали?
– Где-то два года назад я переехал во Флоренцию. Так получилось, что я узнал о театре, где худрук и главный режиссёр оказался русскоговорящим. Я сходил туда на спектакль – это были рассказы Бунина. После мы познакомились с руководительницей театра Ольгой Мельник. Я рассказал ей, кто я, откуда. У неё на тот момент уже давно было желание поставить спектакль на русском языке, а мне как раз очень хотелось заняться каким-то творчеством. Вот так у нас всё и совпало. Мы начали работу над спектаклем «Звёздный дождь» по Енгибарову.
– Тяжело было вливаться в коллектив?
– Я учу итальянский, но пока у меня он не на хорошем уровне. Конечно, языковой барьер есть, и иногда это мешает в обычном общении. Но в работе это вообще никак не чувствуется. В театре всё устроено так, что мы прекрасно понимаем друг друга без слов, через репетиции, через сам процесс. Все очень дружелюбные и открытые. Если что-то непонятно, мне всегда помогает Ольга, она всё объясняет, переводит, поддерживает. Так что по-человечески, в быту, нам иногда бывает сложно, но на сцене мы отлично общаемся.
– Ваш моноспектакль «Звездный дождь» в прошлом году стал участником нашего фестиваля «Мир русского театра». Что для вас значит роль Енгибарова, и сложно ли было над ней работать?
– Эта роль для меня до сих пор остаётся сложной. Честно говоря, мне самому трудно что-то о ней сказать, потому что я почти всегда остаюсь недоволен собой. Каждый раз после спектакля думаю: «Нет, надо лучше, надо по-другому». Хотя зрителям, вроде бы, нравится.
Для меня это серьёзная, большая работа, вообще первая в моей жизни. К тому же это моноспектакль, здесь клоунский язык, совсем другая манера существования на сцене. Постепенно спектакль меняется, продолжает жить.
