Гигантские залы и фото артистов на фоне 1,5 тысяч светящихся телефонов зрителей, автограф-сессии и трогательные попытки китайцев выразить вахтанговцам свою признательность на русском – о недавних гастролях в Китае спектакля «Война и мир», покорившего даже очень избалованную пекинскую публику, «Театралу» рассказал заместитель директора Театра Вахтангова Антон Прохоров.
– Как прошли гастроли «Войны и мира» – если сравнивать с «Евгением Онегиным»? У продюсера были опасения, потому что текст более сложный и менее известный в Китае.
– «Евгений Онегин» – это проверенная классика, в том числе для Китая: в этом году были уже третьи гастроли, после 2017-го и 2019-го, поэтому в успехе не было никаких сомнений. А случае с «Войной и миром» сомнений было много – и у продюсеров, и у нас. Мы ехали с некоторыми опасениями, потому что брали в расчет и меньшее знакомство с текстом, и, конечно, формат: 5-часовой спектакль для китайского зрителя – это совсем непривычная история. Боялись, что многих это может отпугнуть. И надо учесть, что спектакль придуман Римасом Туминасом очень просто, без каких-то внешних эффектов, на первый план вынесен актер, персонаж, мысли, образы, поэтому для человека, не знакомого с романом, с русским языком, могут быть дополнительные трудности в восприятии. Ничего нарочито красивого в визуальных решениях нет, а значит нужно погружение в текст.
Но в итоге, на наш взгляд, – и, думаю, продюсеры согласятся, – успех превзошел все ожидания. Потому что были полные залы, а залы эти очень большие. Если к началу гастролей, когда мы стартовали в Шанхае, оставались какие-то билеты в Гуанчжоу и Пекине, то к концу – смели всё так, что в Пекине даже появились спекулянты перед входом в театр и те, кто спрашивал лишние билетики. Это при том, что зачастую возникали логистические сложности. Например, в Гуанчжоу метро закрывается в 22.30, а спектакль заканчивается в полночь. Но несмотря на это люди приезжали, очень тепло принимали. И судя по тому, как зал реагировал, смысл они считывают так же, как зрители в Москве, потому что реакции были почти в тех же самых местах. Значит до них это доходило, в них это попадало.
– В каких городах вы побывали? Сколько спектаклей сыграли в каждом – и в сумме?
– Мы сыграли 12 спектаклей, по четыре в каждом из трех городов. Гастроли начались в Шанхае, продолжились в Гуанчжоу, а завершились в Пекине. И это была отдельная зона опасений, потому что пекинскую публику, наверно, можно сравнить с нашей петербургской. Это публика, избалованная театральным искусством, понимающая в театре, публика, не лишенная в этом смысле некоторого снобизма. Они достаточно прохладно относится ко всему новому. Но зато, если уж пекинцам понравится, как говорят наши продюсеры, то понравится безоговорочно, навсегда, и с этим уже ничего не поделать.
– В каких залах играли? Есть ли у них специфические особенности, к которым пришлось приспосабливаться?
– Большинство театров в Китае – это крупные современные комплексы. Например, знаменитый проект архитектора Захи Хадид в Гуанчжоу, один из шедевров современной архитектуры. Поэтому да – специфика в том, что все залы значительно больше, чем наша историческая сцена, примерно в 1,5 раза.
В том же Гуанчжоу были свои сложности, потому что это оперный театр, и зал построен с учетом оперной акустики, то есть акустически он очень удобный, но, скорее, для исполнения музыки: там другая длительность отзвука, поэтому приходилось просто приноравливаться. А вот зал в Пекине, несмотря на свои размеры, обладает прекрасной акустикой именно для драматического театра.
Приходилось проверять, как по краям сцены выставлены экраны для субтитров, следить, чтобы они не перекрывали обзор. Это еще один аспект, который надо было учитывать. Крайние места могли быть изъяты из продажи, если бы спектакль не было видно из-за экранов.
– Снимать и фотографировать – то, что китайцы так любят – на показах не запрещено?
– Во время спектакля никто не фотографировал, проблемы с этим не было. По крайней мере, даже если кто-то и снимал, то делал это очень деликатно, не мешая артистам на сцене.
В Китае есть замечательная традиция, которая уже стала близкой нам: после одного из спектаклей в каждом городе обязательно делается общее фото, когда все артисты поворачиваются спиной к зрительному залу, перед ними стоит фотограф и просит всех зрителей зажечь фонарики мобильных телефонов. Поэтому каждый раз получается очень красивая картинка, когда артисты стоят почти что на фоне звездного неба – 1,5 тысяч светящихся камер. По традиции это делается именно в финале. Когда уже завершились поклоны, один из организаторов обращается по трансляции к залу, говорит, что они стали счастливчиками: именно сегодня будет сделано то самое фото – и просит их в этом помочь.
– Встречи со зрителями опять стали обязательной частью программы?
– Здесь, поскольку спектакль очень продолжительный, сопутствующие мероприятия были ограничены и сокращены. Например, у китайцев есть традиция после каждого показа проводить автограф-сессию с исполнителями центральных ролей. Такая встреча со зрителями, – когда они могли высказать свои соображения, слова благодарности, получить автограф, что-то подарить артистам на память, – в каждом городе была только одна. После дневного спектакля. Мы играли в выходные дни, начинали в 14 часов. И вот как раз после такого показа можно было пообщаться с публикой.
– Какие вопросы они задают? Что вам запомнилось – как тестер их интереса к русской культуре?
– Это была не пресс-конференция, где задают вопросы, а неформальное общение, где звучали очень трогательные слова. Они пытаются говорить на русском, им важно хотя бы в нескольких словах, но выразить свои впечатления, солидарность артисту, в том числе и на том языке, который он понимает. Но приходили и русскоязычные зрители, которые живут и работают в Китае или приехали туда как туристы. Это тоже было очень трогательно и приятно.
– Как будет развиваться ваше сотрудничество с Китаем? Какие соглашения вы уже подписали?
– Пока есть договоренность о трехлетнем сотрудничестве, и, возможно, оно расширится. Сейчас Кирилл Игоревич Крок едет на Санкт-Петербургский культурный форум, где будет делать доклад о наших гастрольных программах. Туда же полетят и представители Министерства культуры Китая, и наш продюсер, наш постоянный партнер госпожа Фан Дзин.
В этом сезоне Театр Вахтангова в седьмой раз отправится в Китай – со спектаклями «Дядя Ваня» и «Евгений Онегин». А в следующем сезоне, в юбилейный год Моцарта, поедет «Амадей». Это просьба китайских коллег.
Поимо этого, на гастролях было подписано соглашение между Театральным институтом имении Щукина и Центральной академией драмы Пекина. 12 октября стартует программа подготовки театральных педагогов. Пока она рассчитана на семестр и в течение учебного года будет реализована в несколько этапов. Дальше, видимо, будут оценивать результаты и делать выводы, чтобы понять, в какое русло это направить.
– То есть участниками программы будут именно профессионалы. Получается, такой «курс повышения квалификации»?
– Можно сказать и так, например, одним из представителей китайской стороны на подписании официального соглашения был господин Пу Цуньсинь – председатель союза театров Китая (это аналог нашего СТД). Он был на спектакле «Война и мир» в Шанхае, потом приходил на показ в Пекине – настолько ему понравилось – и присутствовал на двусторонней встрече. Может быть, пошутил, а, может, и всерьез сказал, что сам планирует принять участие в этой программе в качестве обучаемого.
– Говорят, что в первую очередь на китайском культурном рынке интересно российское драматическое искусство. Почему так, как вам кажется?
– Наверно, потому что в Китае многие сферы театрального искусства довольно развиты: они сильны в пластике, они сильны в вокале, в своем роде. Нам удалось побывать на представлениях в Пекинской опере и посетить факультет Пекинской оперы в Центральной академии драмы. Китайские артисты замечательно владеют телом и голосом, а вот что касается драматического искусства, психологического театра, здесь мы пока их существенно превосходим, и они это понимают. Русский театр невероятно силен как раз в работе актера с ролью. И китайцы, что тоже приятно, очень хотят учиться, брать и воспринимать всё лучшее. Поэтому педагоги из Центральной академии драмы Пекина хотят освоить азы вахтанговской театральной школы, понять лучше систему Станиславского и каким-то образом инкорпорировать её на китайскую культурную действительность.
– Как прошли гастроли «Войны и мира» – если сравнивать с «Евгением Онегиным»? У продюсера были опасения, потому что текст более сложный и менее известный в Китае. – «Евгений Онегин» – это проверенная классика, в том числе для Китая: в этом году были уже третьи гастроли, после 2017-го и 2019-го, поэтому в успехе не было никаких сомнений. А случае с «Войной и миром» сомнений было много – и у продюсеров, и у нас. Мы ехали с некоторыми опасениями, потому что брали в расчет и меньшее знакомство с текстом, и, конечно, формат: 5-часовой спектакль для китайского зрителя – это совсем непривычная история. Боялись, что многих это может отпугнуть. И надо учесть, что спектакль придуман Римасом Туминасом очень просто, без каких-то внешних эффектов, на первый план вынесен актер, персонаж, мысли, образы, поэтому для человека, не знакомого с романом, с русским языком, могут быть дополнительные трудности в восприятии. Ничего нарочито красивого в визуальных решениях нет, а значит нужно погружение в текст.
Но в итоге, на наш взгляд, – и, думаю, продюсеры согласятся, – успех превзошел все ожидания. Потому что были полные залы, а залы эти очень большие. Если к началу гастролей, когда мы стартовали в Шанхае, оставались какие-то билеты в Гуанчжоу и Пекине, то к концу – смели всё так, что в Пекине даже появились спекулянты перед входом в театр и те, кто спрашивал лишние билетики. Это при том, что зачастую возникали логистические сложности. Например, в Гуанчжоу метро закрывается в 22.30, а спектакль заканчивается в полночь. Но несмотря на это люди приезжали, очень тепло принимали. И судя по тому, как зал реагировал, смысл они считывают так же, как зрители в Москве, потому что реакции были почти в тех же самых местах. Значит до них это доходило, в них это попадало. – В каких городах вы побывали? Сколько спектаклей сыграли в каждом – и в сумме?– Мы сыграли 12 спектаклей, по четыре в каждом из трех городов. Гастроли начались в Шанхае, продолжились в Гуанчжоу, а завершились в Пекине. И это была отдельная зона опасений, потому что пекинскую публику, наверно, можно сравнить с нашей петербургской. Это публика, избалованная театральным искусством, понимающая в театре, публика, не лишенная в этом смысле некоторого снобизма. Они достаточно прохладно относится ко всему новому. Но зато, если уж пекинцам понравится, как говорят наши продюсеры, то понравится безоговорочно, навсегда, и с этим уже ничего не поделать.
– В каких залах играли? Есть ли у них специфические особенности, к которым пришлось приспосабливаться? – Большинство театров в Китае – это крупные современные комплексы. Например, знаменитый проект архитектора Захи Хадид в Гуанчжоу, один из шедевров современной архитектуры. Поэтому да – специфика в том, что все залы значительно больше, чем наша историческая сцена, примерно в 1,5 раза.
В том же Гуанчжоу были свои сложности, потому что это оперный театр, и зал построен с учетом оперной акустики, то есть акустически он очень удобный, но, скорее, для исполнения музыки: там другая длительность отзвука, поэтому приходилось просто приноравливаться. А вот зал в Пекине, несмотря на свои размеры, обладает прекрасной акустикой именно для драматического театра.
Приходилось проверять, как по краям сцены выставлены экраны для субтитров, следить, чтобы они не перекрывали обзор. Это еще один аспект, который надо было учитывать. Крайние места могли быть изъяты из продажи, если бы спектакль не было видно из-за экранов.
– Снимать и фотографировать – то, что китайцы так любят – на показах не запрещено? – Во время спектакля никто не фотографировал, проблемы с этим не было. По крайней мере, даже если кто-то и снимал, то делал это очень деликатно, не мешая артистам на сцене.
В Китае есть замечательная традиция, которая уже стала близкой нам: после одного из спектаклей в каждом городе обязательно делается общее фото, когда все артисты поворачиваются спиной к зрительному залу, перед ними стоит фотограф и просит всех зрителей зажечь фонарики мобильных телефонов. Поэтому каждый раз получается очень красивая картинка, когда артисты стоят почти что на фоне звездного неба – 1,5 тысяч светящихся камер. По традиции это делается именно в финале. Когда уже завершились поклоны, один из организаторов обращается по трансляции к залу, говорит, что они стали счастливчиками: именно сегодня будет сделано то самое фото – и просит их в этом помочь.
– Встречи со зрителями опять стали обязательной частью программы?– Здесь, поскольку спектакль очень продолжительный, сопутствующие мероприятия были ограничены и сокращены. Например, у китайцев есть традиция после каждого показа проводить автограф-сессию с исполнителями центральных ролей. Такая встреча со зрителями, – когда они могли высказать свои соображения, слова благодарности, получить автограф, что-то подарить артистам на память, – в каждом городе была только одна. После дневного спектакля. Мы играли в выходные дни, начинали в 14 часов. И вот как раз после такого показа можно было пообщаться с публикой.
– Какие вопросы они задают? Что вам запомнилось – как тестер их интереса к русской культуре? – Это была не пресс-конференция, где задают вопросы, а неформальное общение, где звучали очень трогательные слова. Они пытаются говорить на русском, им важно хотя бы в нескольких словах, но выразить свои впечатления, солидарность артисту, в том числе и на том языке, который он понимает. Но приходили и русскоязычные зрители, которые живут и работают в Китае или приехали туда как туристы. Это тоже было очень трогательно и приятно.
– Как будет развиваться ваше сотрудничество с Китаем? Какие соглашения вы уже подписали?– Пока есть договоренность о трехлетнем сотрудничестве, и, возможно, оно расширится. Сейчас Кирилл Игоревич Крок едет на Санкт-Петербургский культурный форум, где будет делать доклад о наших гастрольных программах. Туда же полетят и представители Министерства культуры Китая, и наш продюсер, наш постоянный партнер госпожа Фан Дзин.
В этом сезоне Театр Вахтангова в седьмой раз отправится в Китай – со спектаклями «Дядя Ваня» и «Евгений Онегин». А в следующем сезоне, в юбилейный год Моцарта, поедет «Амадей». Это просьба китайских коллег.
Поимо этого, на гастролях было подписано соглашение между Театральным институтом имении Щукина и Центральной академией драмы Пекина. 12 октября стартует программа подготовки театральных педагогов. Пока она рассчитана на семестр и в течение учебного года будет реализована в несколько этапов. Дальше, видимо, будут оценивать результаты и делать выводы, чтобы понять, в какое русло это направить.
– То есть участниками программы будут именно профессионалы. Получается, такой «курс повышения квалификации»?– Можно сказать и так, например, одним из представителей китайской стороны на подписании официального соглашения был господин Пу Цуньсинь – председатель союза театров Китая (это аналог нашего СТД). Он был на спектакле «Война и мир» в Шанхае, потом приходил на показ в Пекине – настолько ему понравилось – и присутствовал на двусторонней встрече. Может быть, пошутил, а, может, и всерьез сказал, что сам планирует принять участие в этой программе в качестве обучаемого.
– Говорят, что в первую очередь на китайском культурном рынке интересно российское драматическое искусство. Почему так, как вам кажется?
– Наверно, потому что в Китае многие сферы театрального искусства довольно развиты: они сильны в пластике, они сильны в вокале, в своем роде. Нам удалось побывать на представлениях в Пекинской опере и посетить факультет Пекинской оперы в Центральной академии драмы. Китайские артисты замечательно владеют телом и голосом, а вот что касается драматического искусства, психологического театра, здесь мы пока их существенно превосходим, и они это понимают. Русский театр невероятно силен как раз в работе актера с ролью. И китайцы, что тоже приятно, очень хотят учиться, брать и воспринимать всё лучшее. Поэтому педагоги из Центральной академии драмы Пекина хотят освоить азы вахтанговской театральной школы, понять лучше систему Станиславского и каким-то образом инкорпорировать её на китайскую культурную действительность.
