Директор Центра драматургии и режиссуры Павел СКВОРЦОВ говорит, что главный фактор успеха в театральном менеджменте – творческий коллектив. В особенности если у этого коллектива сильный художественный руководитель. В такой команде многие продюсерские планы становятся реалистичными, а риски оправданными. Подробнее о своей программе руководства театром директор рассказал в интервью «Театралу».
– Павел, когда мы готовились к нашей встрече, то оказалось, что прежде интервью вы особо и не давали. С чем это связано? Все-таки ЦДР далеко не заштатный театр.
– Мы всегда максимально открыты и очень много внимания уделяем позиционированию, поэтому это вопрос скорее не к нам, а к журналистам. Театральная Москва знает театр ЦДР, однако оказалось, что иногда даже жители близлежащих домов не в курсе, что под боком у них находятся наши площадки.
– К тому же, у театра несколько площадок, и все они в разных районах Москвы.
– Для нас это вообще особая тема, поскольку помимо сцен на Соколе, на Беговой и Поварской есть еще площадка на Сретенке и в Малом Козихинском. Есть помещение на Волоколамском шоссе, ну и, понятно, наш офис на Маяковской.
Конечно, активнее всего на нынешний день работает площадка на Соколе, но и остальные помещения мы стараемся приводить в порядок, наполнять многоплановыми мероприятиями. Поварскую, например, мы будем развивать как особое пространство, отдельный вектор которому задает наш художественный руководитель Владимир Николаевич Панков. Достаточно посмотреть спектакль «Скоморох Памфалон» для того, чтобы понять масштаб творческих полотен, которые мы планируем тут развернуть.
Что касается Сокола, то здесь надо решить ряд технических проблем. У нас, к примеру, течет бункер, наша сцена. Дождевая вода, которая скапливается во внутреннем дворе дома, просачивается в театр, поскольку нарушена гидроизоляция. Это не просто нам мешает, но и влечет за собой некоторые риски. Мы, разумеется, не сидим сложа руки и готовимся к ремонту: составили акты, смету, активно работаем с администрацией района. Скоро должны получить проектное финансирование. В этом активное содействие нам оказывает Департамент культуры, который уже одобрил для нас субсидию на текущий ремонт.
Среди других наших планов – открыть фонд. Пока мы не готовы сказать, кто будет в попечительском совете, но, в целом, у нас есть уже сформированный концепт. И как только мы его официально представим, сможем использовать этот рычаг в том числе и для того, чтобы привлекать дополнительное финансирование.
– Здесь, разумеется, было бы логичным спросить о художественной программе, но этот вопрос, видимо, к худруку.
– Да, с художественной точки зрения за наполнение репертуара отвечает Владимир Николаевич Панков. В творческую составляющую я, конечно же, не вмешиваюсь, разве что, как директор, обязан обеспечить комфортные условия труда, обеспечить бюджет. Недавно мы принимали макет спектакля «Ястреб», нашей новой премьеры. И в художественном плане это будет своего рода новый опыт. Владимир Николаевич дает возможность молодым режиссерам экспериментировать и выражать свою творческую позицию.
– Поиск нового языка…
– В том числе, несомненно, и поиск нового языка. Но еще важна ведь и забота о новом поколении. Если мы не создадим таких условий, то в перспективе можем потерять многих талантливых людей. Необходима площадка (а в нашем случае это целый комплекс площадок), которая поможет взрастить новое режиссерское поколение. И в этом плане мы прочно следуем традиции ЦДР, от корней не уходим.
Площадка на Беговой сейчас во многом наполнена проектами «ЦДР. Старт». Это как раз формат новой драматургии, молодой драматургии, молодой режиссуры. Недавние студенты, ребята-выпускники ставят и играют спектакли. Мы планируем развивать ее именно как молодежную площадку.
Сейчас там, к сожалению, не такой плотный трафик, как нам хотелось бы. Но мы обязательно выведем его на мощный уровень, поскольку при том количестве площадок, что есть теперь у ЦДР, не стать заметным явлением для Москвы было бы весьма досадно.
– То есть ваша задача заключается еще и в том, чтобы сделать ЦДР заметным?
– Да, причем работы много по всем фронтам. У нас, например, еще со времен Бориса Александровича Покровского (некоторое время на Соколе располагался Камерный музыкальный театр Бориса Покровского) осталась вывеска «Театр». Она, если вы обратите внимание, покрашена в цвет дома. И у меня задача сделать так, чтобы бренд театра стал заметнее. Или, скажем, на Беговой совсем скромно оформлено наше фойе. В театральный зал ты попадаешь почти что с улицы, там тесное пространство. Сейчас мы работаем с дизайнерами над тем, чтобы его улучшить. Но говоря шире, нам, в целом, необходимо прорваться сквозь «информационный шум» и сделать так, чтобы каждый зритель Москвы знал о ЦДР.
– Получается, что сейчас у вас активно функционируют три сцены?
– Да. А сцену на Сретенке и в Малом Козихинском мы пока не можем использовать, поскольку там есть целый ряд эксплуатационных ограничений. Не хватает, например, электрической мощности, сложно подключить оборудование, установить свет. Стало быть, надо добиваться реконструкции.
– Плюс еще, вы ведь получили и помещение, где ранее располагался Дом книги на Волоколамском шоссе. Не самый театральный район, мягко говоря…
– Да, ее нам изначально отдали для размещения пошивочного цеха. Для показа спектаклей там тоже нет мощностей. Но в перспективе я думаю все-таки сделать там что-то вроде пространства для лабораторий, там отлично проводились бы читки пьес. В общем, вопросы продвижения театра, узнавания – из разряда вечных, но в отношении ЦДР он осложняется еще и тем, что сцены расположены далеко друг от друга, хотя и объединены художественной программой. Наполнять малые сцены (самая большая вместимость у нас 150 мест), в принципе, не тяжело, но наша задача сформировать единое поле – с тем, чтобы зритель, побывав на Соколе, захотел побывать, скажем, на Беговой.
– Вот, кстати, интересно. Для того чтобы выделиться на общем театральном фоне, важна ведь не только художественная программа, но и особый формат: формат взаимоотношения театра и публики, театра и города. Как, скажем, сделано в Электротеатре «Станиславский». Он расположен в центре Тверской, и его фойе открыто весь день: там и кафе, и книжная лавка, и пространство для лекций и мастер-классов. Можно привести и другие примеры, когда публика наполняет театр не только для того, чтобы увидеть спектакль. Возможно, вы обсуждали нечто подобное.
– Отчасти мы уже используем этот опыт достаточно давно. В ЦДР на Соколе на протяжении целого дня работает просторное кафе. То есть в нем можно не только проводить время в антракте, но и назначать деловые встречи. Точно такие же кафе мы планируем создать на Беговой и Поварской. Мы ищем подрядчиков и планируем пространство. Кроме того, сейчас мы активно обсуждаем нашу концепцию, в том числе и в отношении упомянутых вами городских форматов. Но все же при позиционировании театру важно исходить, прежде всего, из своей художественной программы, не размывать свою ценность. Для нас это направление саундрамы – стиля, которым столь блестяще владеет Владимир Николаевич Панков: спектакль рождает музыку, музыка рождает спектакль. То есть это вообще ни на что не похожий жанр. И эта история у нас в приоритете. Но нельзя сказать, что каждая наша постановка рождается в жанре саундрамы – для этого предлагаем посетить вашим читателям наши сцены на Беговой.
Как вы знаете, директором ЦДР я стал недавно, но начинаю исследования аудитории. Иногда вот даже просто в порядке эксперимента произносишь: «ЦДР», – собеседники переспрашивают: «А где это?» Но когда говоришь: «Саундрама», – театральная публика сразу понимает, о чем идет речь: «А, театр Владимира Панкова!»
– То есть саундрама как связующее звено…
– Можно сказать и так. Но все же у нас в ближайших планах сделать не только жанр, но и бренд нашего театра узнаваемым. Вы идете на Поварской – здесь ЦДР, идете по Сретенке – ЦДР, свернули в Малый Козихинский – ЦДР.
Для продвижения важно еще и то, что мы не буржуазный театр. Мы изначально, следуя своей концепции, не можем и не хотим задирать стоимость билетов до 20 тыс. рублей. Но в нашей демократичности много плюсов. Вообще идея доступного театра, равно как и идея тотального театра, содержит в себе колоссальный потенциал. В Москве множество «театров с колоннами», со звездными труппами, с огромными вместительными залами, с историческими люстрами… Их репертуар всегда пользуется высоким зрительским спросом, и даже если он отчасти старомоден, есть множество других слагаемых, которые обеспечат публике хорошо проведенный вечер (знаменитый актер в главной роли или, скажем, уютный буфет). На этом фоне камерные театры, как наш ЦДР, существуют в совершенно иной системе координат, но, уверяю вас, это ничуть не умаляет его достоинств. Напротив, мы ощущаем высокий запрос на театр обрядовый, театр религиозный, как это происходит на нашей сцене на Поварской; современный и энергичный – на Соколе; молодёжный и эстетичный – на Беговой. Вариантов для расширения наших форматов великое множество. Это может быть все что угодно: в качестве примера, на Поварской мы можем рассматривать в будущем и античную трагедию, и театр-храм.
– При этом хочется подчеркнуть, что никогда не знаешь, к каким сюрпризам приведет пресловутая «работа с формой». Например, одна из недавних премьер ЦДР «Скоморох Памфалон» – это абсолютно полноценный спектакль большой формы, хотя и идет он в камерном пространстве. Здесь можно говорить о режиссерском феномене, ведь подобных примеров в истории отечественного театра немного.
– Да, спектакль идет в зале на 84 места. Я считаю, что это полноценный театральный эпос и истинное режиссерское полотно! Опять же, это не просто спектакль, а некая обрядовая история, религиозный театр, главная мысль заключается в том, что добрые дела можно делать в миру. Причем эта философия, произрастающая из многослойной режиссуры Владимира Панкова, меня самого поразила как зрителя. Я понял, что с Владимиром Николаевичем нам по пути, и, собственно, это сыграло решающую роль в том, что я здесь.
– Прежде у вас было достаточно спокойное место в ГИТИСе, и вдруг вы оказались на передовой. Возглавлять театр, да еще и при столь многогранном менеджменте, задача не самая легкая…
– С того момента, как я пришел в ГИТИС, жизнь неоднократно ставила меня перед выбором. Была, например, возможность укрепить сотрудничество с Ярославлем, Волковским театром, где мы проводили фестиваль и актерскую биржу. Но мне не хотелось подводить ректора ГИТИСа Григория Анатольевича Заславского, студентов, коллег по кафедре, поэтому я не спешил соглашаться.
Потом прошло время, и мой старший товарищ Александр Игоревич Фокин (ныне начальник управления театров Департамента культуры Москвы) порекомендовал меня Владимиру Панкову, который искал надежного единомышленника в свою команду. Мы встретились, и я понял, что идея развивать ЦДР мне очень близка. А главное, что нечасто встречаешь людей, за которыми ты готов идти… У меня есть знакомые, которые могут критиковать некоторые спектакли нашего репертуара, но при этом они всё равно говорят, что Владимир Николаевич из того редкого режиссерского ряда, кто умеет невероятно глубоко работать с актерами. И актеры здесь такие именно потому, что у них такой лидер.
Мне очень близок концепт «Театр – семья, театр – дом». И в ЦДР эта набившая оскомину формула воплотилась удивительно органично – на живом современном уровне. Мне это безумно нравится. Мы здесь живем и друг за друга держимся, развиваем театр вместе.
– Так, наверное, про многие успешные коллективы можно сказать…
– Несколько лет я работал в РАМТе: там тоже была такая семейная обстановка. Но если быть точным, то именно оттуда я перешел в ГИТИС, а затем попал в Музыкальный театр им. Станиславского и НемировичаДанченко (МАМТ), где уже я и встретил предложение перейти в ЦДР. Огромное спасибо Андрею Александровичу Борисову (директор МАМТа) за то, что он отпустил меня с чистым сердцем.
– Есть ощущение, что вы, как и Владимир Панков, тоже долго искали свой театр. Ходили из коллектива в коллектив, чтобы наконец-то найти точку опоры.
– Я бы хотел, конечно, развить именно этот театр, остаться здесь надолго. Думаю, что и с моим появлением жизнь здесь во многом изменится. Другой вопрос, что в российском театре успехи часто напрямую зависят от художественного лидера или его административного руководства, поэтому театр имеет свойство при одних руководителях подниматься, при других падать, что как будто отчасти нивелирует работу всех остальных наших коллег. Мне всегда было интересно помимо рядовых менеджерских задач вытянуть разом какую-то масштабную проблему, может быть, даже общероссийскую. Поэтому я не оставляю Всероссийскую актерскую биржу (проект Российского института театрального искусства ГИТИС, реализуемый при поддержке Президентского фонда культурных инициатив). Мне очень хотелось бы довести и эту историю до логического конца.
– Кстати, о том, что Всероссийская актерская биржа остро нуждается в мощном сайте, который объединял бы множество вакансий, разговоры идут не первое десятилетие. Задача, надо признать, сложнейшая, но все же он появится?
– Да, разработки идут давно, мы прошли уже два этапа реализации, получили грант. Скоро, по идее, завершится третий этап, и мы, наконец, представим сайт на суд публики. Там будет и база вакансий, и личные страницы соискателей. Сейчас мы дорабатываем интерфейс, программисты делают функционал сайта максимально доступным и логичным, чтобы всё было максимально просто, удобно, красиво и при этом быстро работало. Предусмотрены функции ведения блога, функции чата и даже функции юридического онлайн-консультанта. Это будет очень современный театральный ресурс. Например, сегодня часто творческие сотрудники задают элементарные вопросы: как оформиться на работу в качестве самозанятого артиста. Они не обязаны этого знать, но ресурс сможет помочь. На самом деле, все просто. И на сайте таких материалов будет много. Так что впереди у нас много событий, и мы о них непременно расскажем.
– Павел, когда мы готовились к нашей встрече, то оказалось, что прежде интервью вы особо и не давали. С чем это связано? Все-таки ЦДР далеко не заштатный театр.
– Мы всегда максимально открыты и очень много внимания уделяем позиционированию, поэтому это вопрос скорее не к нам, а к журналистам. Театральная Москва знает театр ЦДР, однако оказалось, что иногда даже жители близлежащих домов не в курсе, что под боком у них находятся наши площадки.
– К тому же, у театра несколько площадок, и все они в разных районах Москвы.
– Для нас это вообще особая тема, поскольку помимо сцен на Соколе, на Беговой и Поварской есть еще площадка на Сретенке и в Малом Козихинском. Есть помещение на Волоколамском шоссе, ну и, понятно, наш офис на Маяковской.
Конечно, активнее всего на нынешний день работает площадка на Соколе, но и остальные помещения мы стараемся приводить в порядок, наполнять многоплановыми мероприятиями. Поварскую, например, мы будем развивать как особое пространство, отдельный вектор которому задает наш художественный руководитель Владимир Николаевич Панков. Достаточно посмотреть спектакль «Скоморох Памфалон» для того, чтобы понять масштаб творческих полотен, которые мы планируем тут развернуть.
Что касается Сокола, то здесь надо решить ряд технических проблем. У нас, к примеру, течет бункер, наша сцена. Дождевая вода, которая скапливается во внутреннем дворе дома, просачивается в театр, поскольку нарушена гидроизоляция. Это не просто нам мешает, но и влечет за собой некоторые риски. Мы, разумеется, не сидим сложа руки и готовимся к ремонту: составили акты, смету, активно работаем с администрацией района. Скоро должны получить проектное финансирование. В этом активное содействие нам оказывает Департамент культуры, который уже одобрил для нас субсидию на текущий ремонт.
Среди других наших планов – открыть фонд. Пока мы не готовы сказать, кто будет в попечительском совете, но, в целом, у нас есть уже сформированный концепт. И как только мы его официально представим, сможем использовать этот рычаг в том числе и для того, чтобы привлекать дополнительное финансирование.
– Здесь, разумеется, было бы логичным спросить о художественной программе, но этот вопрос, видимо, к худруку.
– Да, с художественной точки зрения за наполнение репертуара отвечает Владимир Николаевич Панков. В творческую составляющую я, конечно же, не вмешиваюсь, разве что, как директор, обязан обеспечить комфортные условия труда, обеспечить бюджет. Недавно мы принимали макет спектакля «Ястреб», нашей новой премьеры. И в художественном плане это будет своего рода новый опыт. Владимир Николаевич дает возможность молодым режиссерам экспериментировать и выражать свою творческую позицию.
– Поиск нового языка…
– В том числе, несомненно, и поиск нового языка. Но еще важна ведь и забота о новом поколении. Если мы не создадим таких условий, то в перспективе можем потерять многих талантливых людей. Необходима площадка (а в нашем случае это целый комплекс площадок), которая поможет взрастить новое режиссерское поколение. И в этом плане мы прочно следуем традиции ЦДР, от корней не уходим.
Площадка на Беговой сейчас во многом наполнена проектами «ЦДР. Старт». Это как раз формат новой драматургии, молодой драматургии, молодой режиссуры. Недавние студенты, ребята-выпускники ставят и играют спектакли. Мы планируем развивать ее именно как молодежную площадку.
Сейчас там, к сожалению, не такой плотный трафик, как нам хотелось бы. Но мы обязательно выведем его на мощный уровень, поскольку при том количестве площадок, что есть теперь у ЦДР, не стать заметным явлением для Москвы было бы весьма досадно.
– То есть ваша задача заключается еще и в том, чтобы сделать ЦДР заметным?
– Да, причем работы много по всем фронтам. У нас, например, еще со времен Бориса Александровича Покровского (некоторое время на Соколе располагался Камерный музыкальный театр Бориса Покровского) осталась вывеска «Театр». Она, если вы обратите внимание, покрашена в цвет дома. И у меня задача сделать так, чтобы бренд театра стал заметнее. Или, скажем, на Беговой совсем скромно оформлено наше фойе. В театральный зал ты попадаешь почти что с улицы, там тесное пространство. Сейчас мы работаем с дизайнерами над тем, чтобы его улучшить. Но говоря шире, нам, в целом, необходимо прорваться сквозь «информационный шум» и сделать так, чтобы каждый зритель Москвы знал о ЦДР.
– Получается, что сейчас у вас активно функционируют три сцены?
– Да. А сцену на Сретенке и в Малом Козихинском мы пока не можем использовать, поскольку там есть целый ряд эксплуатационных ограничений. Не хватает, например, электрической мощности, сложно подключить оборудование, установить свет. Стало быть, надо добиваться реконструкции.
– Плюс еще, вы ведь получили и помещение, где ранее располагался Дом книги на Волоколамском шоссе. Не самый театральный район, мягко говоря…
– Да, ее нам изначально отдали для размещения пошивочного цеха. Для показа спектаклей там тоже нет мощностей. Но в перспективе я думаю все-таки сделать там что-то вроде пространства для лабораторий, там отлично проводились бы читки пьес. В общем, вопросы продвижения театра, узнавания – из разряда вечных, но в отношении ЦДР он осложняется еще и тем, что сцены расположены далеко друг от друга, хотя и объединены художественной программой. Наполнять малые сцены (самая большая вместимость у нас 150 мест), в принципе, не тяжело, но наша задача сформировать единое поле – с тем, чтобы зритель, побывав на Соколе, захотел побывать, скажем, на Беговой.
– Вот, кстати, интересно. Для того чтобы выделиться на общем театральном фоне, важна ведь не только художественная программа, но и особый формат: формат взаимоотношения театра и публики, театра и города. Как, скажем, сделано в Электротеатре «Станиславский». Он расположен в центре Тверской, и его фойе открыто весь день: там и кафе, и книжная лавка, и пространство для лекций и мастер-классов. Можно привести и другие примеры, когда публика наполняет театр не только для того, чтобы увидеть спектакль. Возможно, вы обсуждали нечто подобное.
– Отчасти мы уже используем этот опыт достаточно давно. В ЦДР на Соколе на протяжении целого дня работает просторное кафе. То есть в нем можно не только проводить время в антракте, но и назначать деловые встречи. Точно такие же кафе мы планируем создать на Беговой и Поварской. Мы ищем подрядчиков и планируем пространство. Кроме того, сейчас мы активно обсуждаем нашу концепцию, в том числе и в отношении упомянутых вами городских форматов. Но все же при позиционировании театру важно исходить, прежде всего, из своей художественной программы, не размывать свою ценность. Для нас это направление саундрамы – стиля, которым столь блестяще владеет Владимир Николаевич Панков: спектакль рождает музыку, музыка рождает спектакль. То есть это вообще ни на что не похожий жанр. И эта история у нас в приоритете. Но нельзя сказать, что каждая наша постановка рождается в жанре саундрамы – для этого предлагаем посетить вашим читателям наши сцены на Беговой.
Как вы знаете, директором ЦДР я стал недавно, но начинаю исследования аудитории. Иногда вот даже просто в порядке эксперимента произносишь: «ЦДР», – собеседники переспрашивают: «А где это?» Но когда говоришь: «Саундрама», – театральная публика сразу понимает, о чем идет речь: «А, театр Владимира Панкова!»
– То есть саундрама как связующее звено…
– Можно сказать и так. Но все же у нас в ближайших планах сделать не только жанр, но и бренд нашего театра узнаваемым. Вы идете на Поварской – здесь ЦДР, идете по Сретенке – ЦДР, свернули в Малый Козихинский – ЦДР.
Для продвижения важно еще и то, что мы не буржуазный театр. Мы изначально, следуя своей концепции, не можем и не хотим задирать стоимость билетов до 20 тыс. рублей. Но в нашей демократичности много плюсов. Вообще идея доступного театра, равно как и идея тотального театра, содержит в себе колоссальный потенциал. В Москве множество «театров с колоннами», со звездными труппами, с огромными вместительными залами, с историческими люстрами… Их репертуар всегда пользуется высоким зрительским спросом, и даже если он отчасти старомоден, есть множество других слагаемых, которые обеспечат публике хорошо проведенный вечер (знаменитый актер в главной роли или, скажем, уютный буфет). На этом фоне камерные театры, как наш ЦДР, существуют в совершенно иной системе координат, но, уверяю вас, это ничуть не умаляет его достоинств. Напротив, мы ощущаем высокий запрос на театр обрядовый, театр религиозный, как это происходит на нашей сцене на Поварской; современный и энергичный – на Соколе; молодёжный и эстетичный – на Беговой. Вариантов для расширения наших форматов великое множество. Это может быть все что угодно: в качестве примера, на Поварской мы можем рассматривать в будущем и античную трагедию, и театр-храм.
– При этом хочется подчеркнуть, что никогда не знаешь, к каким сюрпризам приведет пресловутая «работа с формой». Например, одна из недавних премьер ЦДР «Скоморох Памфалон» – это абсолютно полноценный спектакль большой формы, хотя и идет он в камерном пространстве. Здесь можно говорить о режиссерском феномене, ведь подобных примеров в истории отечественного театра немного.
– Да, спектакль идет в зале на 84 места. Я считаю, что это полноценный театральный эпос и истинное режиссерское полотно! Опять же, это не просто спектакль, а некая обрядовая история, религиозный театр, главная мысль заключается в том, что добрые дела можно делать в миру. Причем эта философия, произрастающая из многослойной режиссуры Владимира Панкова, меня самого поразила как зрителя. Я понял, что с Владимиром Николаевичем нам по пути, и, собственно, это сыграло решающую роль в том, что я здесь.
– Прежде у вас было достаточно спокойное место в ГИТИСе, и вдруг вы оказались на передовой. Возглавлять театр, да еще и при столь многогранном менеджменте, задача не самая легкая…
– С того момента, как я пришел в ГИТИС, жизнь неоднократно ставила меня перед выбором. Была, например, возможность укрепить сотрудничество с Ярославлем, Волковским театром, где мы проводили фестиваль и актерскую биржу. Но мне не хотелось подводить ректора ГИТИСа Григория Анатольевича Заславского, студентов, коллег по кафедре, поэтому я не спешил соглашаться.
Потом прошло время, и мой старший товарищ Александр Игоревич Фокин (ныне начальник управления театров Департамента культуры Москвы) порекомендовал меня Владимиру Панкову, который искал надежного единомышленника в свою команду. Мы встретились, и я понял, что идея развивать ЦДР мне очень близка. А главное, что нечасто встречаешь людей, за которыми ты готов идти… У меня есть знакомые, которые могут критиковать некоторые спектакли нашего репертуара, но при этом они всё равно говорят, что Владимир Николаевич из того редкого режиссерского ряда, кто умеет невероятно глубоко работать с актерами. И актеры здесь такие именно потому, что у них такой лидер.
Мне очень близок концепт «Театр – семья, театр – дом». И в ЦДР эта набившая оскомину формула воплотилась удивительно органично – на живом современном уровне. Мне это безумно нравится. Мы здесь живем и друг за друга держимся, развиваем театр вместе.
– Так, наверное, про многие успешные коллективы можно сказать…
– Несколько лет я работал в РАМТе: там тоже была такая семейная обстановка. Но если быть точным, то именно оттуда я перешел в ГИТИС, а затем попал в Музыкальный театр им. Станиславского и НемировичаДанченко (МАМТ), где уже я и встретил предложение перейти в ЦДР. Огромное спасибо Андрею Александровичу Борисову (директор МАМТа) за то, что он отпустил меня с чистым сердцем.
– Есть ощущение, что вы, как и Владимир Панков, тоже долго искали свой театр. Ходили из коллектива в коллектив, чтобы наконец-то найти точку опоры.
– Я бы хотел, конечно, развить именно этот театр, остаться здесь надолго. Думаю, что и с моим появлением жизнь здесь во многом изменится. Другой вопрос, что в российском театре успехи часто напрямую зависят от художественного лидера или его административного руководства, поэтому театр имеет свойство при одних руководителях подниматься, при других падать, что как будто отчасти нивелирует работу всех остальных наших коллег. Мне всегда было интересно помимо рядовых менеджерских задач вытянуть разом какую-то масштабную проблему, может быть, даже общероссийскую. Поэтому я не оставляю Всероссийскую актерскую биржу (проект Российского института театрального искусства ГИТИС, реализуемый при поддержке Президентского фонда культурных инициатив). Мне очень хотелось бы довести и эту историю до логического конца.
– Кстати, о том, что Всероссийская актерская биржа остро нуждается в мощном сайте, который объединял бы множество вакансий, разговоры идут не первое десятилетие. Задача, надо признать, сложнейшая, но все же он появится?
– Да, разработки идут давно, мы прошли уже два этапа реализации, получили грант. Скоро, по идее, завершится третий этап, и мы, наконец, представим сайт на суд публики. Там будет и база вакансий, и личные страницы соискателей. Сейчас мы дорабатываем интерфейс, программисты делают функционал сайта максимально доступным и логичным, чтобы всё было максимально просто, удобно, красиво и при этом быстро работало. Предусмотрены функции ведения блога, функции чата и даже функции юридического онлайн-консультанта. Это будет очень современный театральный ресурс. Например, сегодня часто творческие сотрудники задают элементарные вопросы: как оформиться на работу в качестве самозанятого артиста. Они не обязаны этого знать, но ресурс сможет помочь. На самом деле, все просто. И на сайте таких материалов будет много. Так что впереди у нас много событий, и мы о них непременно расскажем.
