Еще почти четверть века назад о существовании балета «Драгоценности» знали только специалисты. Собранный воедино из трех частей – «Изумрудов», «Рубинов» и «Бриллиантов» – он лишь изредка появлялся в репертуаре труппы Нью-Йорк сити балет – детища Баланчина.

Но публика XXI века сменила свои приоритеты с камерных спектаклей на многоактные, тогда и вспомнили о балете, на создание которого хореографа вдохновили любимые витрины ювелирной фирмы Van Cleef and Arpels на Пятой авеню.
Премьера балета «Драгоценности» в постановке Джорджа Баланчина состоялась в 1967 году в Нью-Йорке. За пределами Америки эффект этого проекта оценили после того, как в 1999 году балет представил Мариинский театр, решивший разделить с труппой Нью-Йорк Сити балет, созданной и выпестованной мистером Би (так со временем стали называть хореографа в США), статус «дома Баланчина».

Будущий американский классик появился на свет (как Георгий Мелитонович Баланчивадзе) в Петербурге, там окончил балетную школу, танцевал, начал ставить и оттуда эмигрировал во Францию, а после смерти Дягилева – в США. «Драгоценности» идеально демонстрируют этот путь.
Открывающие спектакль «Изумруды» поставлены на музыку Форе, и их струящийся поток, основанный на технике мелких pas, выглядит оммажем Франции. В «Рубинах» синкопы Стравинского, вызывающе выставленные вперед бедра и коротенькие летящие юбочки не дают усомниться в том, стайка танцовщиков упорхнула с Бродвея. В «Бриллиантах» белоснежные пачки, диадемы и торжественный полонез Чайковского отсылают и к петербургскому греминскому балу «Евгения Онегина», и к «белым» балетным поэмам Мариуса Петипа и Льва Иванова.

«Драгоценности», представляющие за вечер целый сонм звезд, с эпидемической скоростью распространились по Европе. Вслед за Петербургом их включили в репертуар Ла Скала, парижская Opera, Гамбургский балет, Королевский балет Великобритании, превратив раритет в хит.