Одним из участников фестиваля «Мир русского театра», который пройдет в этом году в онлайн-формате, может стать американский Театр-студия для тинейджеров «Карусель» с постановкой «Евгений Онегин». Спектакль представили в конце мая 2023 года в Вашингтоне. Его поставил выпускник ВГИКа, ныне живущий и работающий в США заслуженный деятель искусств Азербайджана Шамиль Наджафзада. Он известен, прежде всего, как режиссер художественных и документальных фильмов. Например, его кинокартина Fortress в 2008 году была признана лучшим фильмом в Азербайджане и участвовала в официальном отборе на премию «Оскар» в номинации «Иностранный фильм».
– Шамиль, спектакль «Евгений Онегин» вы выпустили в Театре-студии «Карусель». С чего началась ее история?
– В 2015 году Русская школа «Эрудит» пригласила меня открыть класс «Юный кинематографист», а мою супругу Зулейху – создать театральные классы. Эти классы за восемь лет выросли, соответственно, в школу кино FRAME и в Театр-студию «Карусель». «Евгений Онегин» – это первый спектакль, поставленный не в стенах школы, а на другой площадке. Но премьера состоялась в нашей альма-матер. Ученики «Карусели» – дети-билингва. Английский для них родной, но один или оба родителя – выходцы из Советского Союза, которые не хотят, чтобы их дети потеряли русский язык. В «Эрудите» есть также Казахский и Украинский классы.
Я обратился к роману в стихах «Евгений Онегин», потому что мне казалось, что ребята уже подготовлены к столь сложному материалу. Перед артистами-тинейджерами была поставлена довольно сложная задача: не сыграть, а прожить свои роли. И поскольку роман не предназначен для сцены, необходимо было сделать адаптацию материала, трансформировать его в театральную драматургию. Перед репетициями у нас был застольный период, где подробно разбирали идею произведения, особенности трактовки, образы персонажей.
– Вы инсценировали не весь роман, а определенные сцены. Как их отбирали?
– Поскольку роман большой, надо было выбрать сцены, связанные между собой и раскрывающие основной замысел автора. Плюс в спектакле использованы ещё пластические номера, когда история рассказывается невербально, при помощи языка тела. Это позволило придать больше динамики спектаклю.
– В прежних интервью вы говорили, что театральная студия – это детище вашей супруги, а вы больше сконцентрированы на киношколе. Насколько сильно сейчас все поменялось?
– Как я уже говорил, когда мы были приглашены в 2015 году в «Эрудит», я создал школу кино FRAME, супруга – театральную студию «Карусель». Но последние несколько лет я принимаю участие в этих постановках. В позапрошлом году мы выпустили спектакль «Шекспир о любви» по мотивам его четырех трагедий. Это тоже была постановка с элементами пластического театра, который в сочетании с драматическим выглядит очень зрелищно. А «Евгений Онегин» уже самостоятельная постановка.
Моя основная специализация – кинорежиссура. У меня продолжаются занятия со студентами в школе кино. Как режиссёр, я продолжаю здесь снимать фильмы на базе своей студии. На ней же снимают и мои студенты.
– Приход в театральную режиссуру из кино легко вам дался?
– Это не первое моё соприкосновение с театром. Я ставил спектакли с профессиональными актёрами в Азербайджане. Еще там преподавал на двух кафедрах в Университете искусств, в том числе на кафедре кинорежиссуры. Но студенты – это уже взрослые люди, которые сделали осознанный выбор профессии, а в Америке я работаю с тинейджерами. Они учатся пять дней в неделю в обычной американской школе и один раз приходят в нашу театральную студию или киношколу. С ними более детально нужно разбирать материал, а у нас мало времени на подготовку спектакля – всего час в неделю. Когда меня спросили, что было самым сложным в нашей постановке «Евгения Онегина», я ответил: дефицит времени. Мы выпустили спектакль за сутки – суммарно вся подготовка и репетиции заняли 25 с половиной часов. В то время как другие детские театры репетируют три–пять раз в неделю по несколько часов в день.
– Расскажите, пожалуйста, подробнее про театральные работы в Азербайджане. Какие спектакли вы там ставили?
– Я ставил спектакль по пьесе Эжена Ионеско «Король умирает» в стиле театра абсурда. Сделал постановку с актерами одного из лучших театров в Азербайджане – театра «Йух». Его возглавлял ныне покойный замечательный режиссер Вагиф Гасанов. «Йух» – это театр, который возродил традиции старого средневекового азербайджанского театра, существовавшего еще до прихода на азербайджанские территории Российской империи. У того театра была совершенно иная стилистика, построенная на поэзии языка. И, как ни парадоксально, театр абсурда Ионеско и особая поэтика исконного театра дали ключ к раскрытию пьесы «Король умирает». Это была большая постановка, мы ее тщательно готовили. Она делалась для съемки и создания телеспектакля. Сцены были раскадрованы, снимались несколькими камерами и монтировались в фильм.
Еще у меня был фильм-опера «Лейли и Меджнун» по сочинениям основоположника азербайджанской классической оперной музыки, замечательного композитора Узеира Гаджибекова. Он работал на стыке западноевропейской оперной классической музыкальной формы и азербайджанского национального мугама (один из основных жанров традиционной музыки – «Т»). Узеир Гаджибеков написал свою оперу в 1907 году, и уже более 100 лет она не сходит с театральной сцены.
– А почему вы решили переехать из Азербайджана в США?
– Я не эмигрировал в Америку. У меня в Азербайджане остается и дом, и мастерская, куда всегда можно вернуться жить и работать. Причина приезда в том, что моя младшая дочка окончила на родине хореографическую академию, и мы решили дать ей шанс сделать карьеру здесь. К тому времени я получил грин-карту за вклад в культуру, науку – как-то так это называется. Моей основной задачей было помочь дочери адаптироваться в Штатах. Примерно год мы искали, как ей продолжить свою деятельность. На сегодняшний день она – ведущая актриса, хореограф и режиссер одного из лучших театров Атлантического побережья Synetic Theater. Я очень рад, что мы приехали в Америку, но это не означает, что мы переехали. У меня плотная связь с Азербайджаном, там есть проекты, которые ждут, когда возникнет более благоприятная финансовая ситуация и я смогу ими заняться.
– Если возвращаться к спектаклю «Евгений Онегин», я правильно понимаю, что работа распределялась так: вы – режиссер и автор инсценировки, а с актерским мастерством ребятам помогала ваша супруга?
– Над «Шекспиром о любви» три года назад мы работали вместе: одну часть ставила Зулейха, другую – я. В этом спектакле – нет. Я выпускал его полностью сам – начиная с читок и работы с артистами и заканчивая подбором музыки, костюмов и сценографии. У меня свое видение того, как нужно было эту постановку делать, поэтому делить работу с другим педагогом – даже если это близкий человек – сложно.
Я и в кинематографе был апологетом авторских фильмов. Всегда снимал по собственным сценариям и сам работал над деталями, которые помогали раскрыть мой замысел.
– Над пластическими номерами тоже сами работали?
– Вот их ставила моя дочь Марьям, которая работает сейчас в Synetic Theater. Исходя из режиссерской задачи. Они появляются в тех случаях, когда, как мне казалось, гораздо выразительнее будет рассказать эту сцену языком тела, а не словами. Тем самым придав больше зрелищности и меньше разговорности. Ведь это театр.
– Как вы работали с костюмами и декорациями?
– Декорации минималистичные. Большую роль играет задник и, безусловно, свет! Что касается костюмов, они не шились специально, а подбирались и покупались по фотографиям. Здесь огромную роль сыграли родители наших учеников, которые помогли весь этот объем работы осилить. Если вы обратите внимание на титры, то увидите там большое количество ассистентов и помощников. Это, в основном, родители детей, которые помогали нам с постановкой.
– В вашем случае театр-студия – это прибыльное дело или больше занятие для души?
– Хороший вопрос. Наша студия не ставит перед собой задачу делать коммерческие спектакли. Поэтому реализация наших творческих проектов ложится на создателей, на родителей учеников и на школу «Эрудит», которая продолжала нам помогать и в этой постановке тоже. В тех же титрах есть имя Инны Харт. Это директор школы, которая очень много делает для того, чтобы мы могли радовать зрителей подобными постановками.
– Какова судьба спектаклей после премьеры? Вы еще где-то их играете?
– Если говорить про «Евгения Онегина», то премьера состоялась в мае прошлого года, а в июне мы показали его видеоверсию в кинотеатре на большом экране. Причем сделали ее с субтитрами – по классическому переводу романа Пушкина на английский язык. В ноябре мы приняли участие в фестивале в Филадельфии, где спектакль снова сыграли на театральной сцене. Но мы не превращаем постановки в репертуарные. У нас, скорее, творческая лаборатория.
– В самом начале нашего разговора вы сказали, что «Евгений Онегин» – это пока последний спектакль в студии. Какие постановки были до него и что появится в ближайшем будущем?
– Сейчас я работаю над своим новым спектаклем, а моя супруга – над своим. До этого Зулейха сама ставила «Чиполлино», «Колобка», «Поездку в Париж». Эти спектакли демонстрировались в Вашингтоне на замечательном Театральном фестивале, которого, к сожалению, сегодня уже нет. На сцене Greenberg Theater. Арендовалась огромная сцена, и на ней в течение нескольких дней показывались спектакли. Съезжались коллективы со всей Америки, получали призы.
Как уже говорил, вместе с супругой мы работали над «Шекспиром о любви». В период пандемии не могли ставить спектакли, поэтому я по видеосвязи объяснил нашим ученикам и их родителям, как можно самим снимать на смартфоны более-менее прилично с точки зрения звука и картинки. И после онлайн-репетиций они снимали свои сцены, присылали мне, и из этих видео, снятых в разных местах, при разном освещении, на разные камеры и с разным звуком, я смонтировал два видео-спектакля – «Багаж» по Маршаку и «Крокодил» по Чуковскому.
Когда завершился локдаун, мы поставили «Непослушную Настю». Это фильм-спектакль, который снимался и в студии на хромакее, и на натуре.
– Над какими постановками работаете сейчас? Это уже не на базе школы «Эрудит»?
– Мы с Зулейхой продолжаем работать в этой замечательной школе, с прекрасными детьми разного возраста, которые приходят к нам в театральную студию. Но параллельно сами создали школу «ArtHouse». Там уже занимаемся пластическим танцем, театром, кино и видео-артом.
Сейчас на занятиях по театру мы со студентами сами придумали и написали пьесу. Спектакль будет называться «Зеркало». Уже приступили к репетициям.
В киношколе одна моя ученица завершает работу над замечательной анимационной историей. В планах – снять игровое кино. Я стараюсь научить своих студентов писать сценарии, проводить кастинг, снимать, монтировать – в общем, предлагаю изучить полный цикл создания фильма.
– Как режиссер, вы продолжаете снимать кино?
– Да. Несколько лет назад я снял документальное кино о том, как создается спектакль. То есть как литература превращается в театральное произведение. На протяжении двух месяцев фиксировал все этапы, через которые проходит постановка. Это как раз было на примере «Ричарда III», который ставился в Synetic Theater.
Сейчас я задумал развить эту идею. Есть несколько детско-юношеских коллективов – танцевальные, театральные, музыкальные – и я думаю сделать фильм о том, как педагоги, творческие люди, реализуются в работе с детьми разных возрастов. Мне очень интересно проследить эволюцию того, как это происходит. Во-первых, как дети растут, и, во-вторых, как растет замысел. И все это средствами документального кино, методом наблюдения, когда ты тихо, незаметно стараешься подглядеть за процессом. Съемки уже начались. Параллельно в трех студиях. Сейчас веду переговоры с пластическим театром, в котором работает замечательный режиссер, мим по образованию. Поскольку работа связана с детьми, нужно получить много разрешений.
– Из нашего разговора получается, что ваши творческие проекты часто существуют на грани кино и театра. Расскажите, в чем особенность работы над фильмом-спектаклем?
– Если в качестве примера возьмем мой фильм «Несожженные письма», то порядок работы был следующий. Во-первых, превратить пьесу драматурга Вадима Масальского в киносценарий, расписать монтажный план по сценам. Во-вторых, учесть особенности работы с виртуальными декорациями – все сцены снимались на хромакее. В-третьих, провести работу с актерами: рассказать артисту, почему он должен играть в этой сцене не так, как играл буквально несколько минут назад. Плюс двоих актеров, которые ни разу за время съемок не находились в кадре вместе, нужно было снять монтажно, отдельно друг от друга. И это, конечно, не всё, что нужно сделать. Сложное дело.
– У ваших проектов есть грантовая или спонсорская поддержка?
– Нет, здесь я сам продюсирую свои проекты. В отличие от кинопроектов, осуществлённых мною в Азербайджане.
Проект «Мир русского театра» реализуется при поддержке Президентского фонда культурных инициатив.
– Шамиль, спектакль «Евгений Онегин» вы выпустили в Театре-студии «Карусель». С чего началась ее история?
– В 2015 году Русская школа «Эрудит» пригласила меня открыть класс «Юный кинематографист», а мою супругу Зулейху – создать театральные классы. Эти классы за восемь лет выросли, соответственно, в школу кино FRAME и в Театр-студию «Карусель». «Евгений Онегин» – это первый спектакль, поставленный не в стенах школы, а на другой площадке. Но премьера состоялась в нашей альма-матер. Ученики «Карусели» – дети-билингва. Английский для них родной, но один или оба родителя – выходцы из Советского Союза, которые не хотят, чтобы их дети потеряли русский язык. В «Эрудите» есть также Казахский и Украинский классы.
Я обратился к роману в стихах «Евгений Онегин», потому что мне казалось, что ребята уже подготовлены к столь сложному материалу. Перед артистами-тинейджерами была поставлена довольно сложная задача: не сыграть, а прожить свои роли. И поскольку роман не предназначен для сцены, необходимо было сделать адаптацию материала, трансформировать его в театральную драматургию. Перед репетициями у нас был застольный период, где подробно разбирали идею произведения, особенности трактовки, образы персонажей.
– Вы инсценировали не весь роман, а определенные сцены. Как их отбирали?
– Поскольку роман большой, надо было выбрать сцены, связанные между собой и раскрывающие основной замысел автора. Плюс в спектакле использованы ещё пластические номера, когда история рассказывается невербально, при помощи языка тела. Это позволило придать больше динамики спектаклю.
– В прежних интервью вы говорили, что театральная студия – это детище вашей супруги, а вы больше сконцентрированы на киношколе. Насколько сильно сейчас все поменялось?– Как я уже говорил, когда мы были приглашены в 2015 году в «Эрудит», я создал школу кино FRAME, супруга – театральную студию «Карусель». Но последние несколько лет я принимаю участие в этих постановках. В позапрошлом году мы выпустили спектакль «Шекспир о любви» по мотивам его четырех трагедий. Это тоже была постановка с элементами пластического театра, который в сочетании с драматическим выглядит очень зрелищно. А «Евгений Онегин» уже самостоятельная постановка.
Моя основная специализация – кинорежиссура. У меня продолжаются занятия со студентами в школе кино. Как режиссёр, я продолжаю здесь снимать фильмы на базе своей студии. На ней же снимают и мои студенты.
– Приход в театральную режиссуру из кино легко вам дался?
– Это не первое моё соприкосновение с театром. Я ставил спектакли с профессиональными актёрами в Азербайджане. Еще там преподавал на двух кафедрах в Университете искусств, в том числе на кафедре кинорежиссуры. Но студенты – это уже взрослые люди, которые сделали осознанный выбор профессии, а в Америке я работаю с тинейджерами. Они учатся пять дней в неделю в обычной американской школе и один раз приходят в нашу театральную студию или киношколу. С ними более детально нужно разбирать материал, а у нас мало времени на подготовку спектакля – всего час в неделю. Когда меня спросили, что было самым сложным в нашей постановке «Евгения Онегина», я ответил: дефицит времени. Мы выпустили спектакль за сутки – суммарно вся подготовка и репетиции заняли 25 с половиной часов. В то время как другие детские театры репетируют три–пять раз в неделю по несколько часов в день.
– Расскажите, пожалуйста, подробнее про театральные работы в Азербайджане. Какие спектакли вы там ставили?
– Я ставил спектакль по пьесе Эжена Ионеско «Король умирает» в стиле театра абсурда. Сделал постановку с актерами одного из лучших театров в Азербайджане – театра «Йух». Его возглавлял ныне покойный замечательный режиссер Вагиф Гасанов. «Йух» – это театр, который возродил традиции старого средневекового азербайджанского театра, существовавшего еще до прихода на азербайджанские территории Российской империи. У того театра была совершенно иная стилистика, построенная на поэзии языка. И, как ни парадоксально, театр абсурда Ионеско и особая поэтика исконного театра дали ключ к раскрытию пьесы «Король умирает». Это была большая постановка, мы ее тщательно готовили. Она делалась для съемки и создания телеспектакля. Сцены были раскадрованы, снимались несколькими камерами и монтировались в фильм.
Еще у меня был фильм-опера «Лейли и Меджнун» по сочинениям основоположника азербайджанской классической оперной музыки, замечательного композитора Узеира Гаджибекова. Он работал на стыке западноевропейской оперной классической музыкальной формы и азербайджанского национального мугама (один из основных жанров традиционной музыки – «Т»). Узеир Гаджибеков написал свою оперу в 1907 году, и уже более 100 лет она не сходит с театральной сцены.
– А почему вы решили переехать из Азербайджана в США?
– Я не эмигрировал в Америку. У меня в Азербайджане остается и дом, и мастерская, куда всегда можно вернуться жить и работать. Причина приезда в том, что моя младшая дочка окончила на родине хореографическую академию, и мы решили дать ей шанс сделать карьеру здесь. К тому времени я получил грин-карту за вклад в культуру, науку – как-то так это называется. Моей основной задачей было помочь дочери адаптироваться в Штатах. Примерно год мы искали, как ей продолжить свою деятельность. На сегодняшний день она – ведущая актриса, хореограф и режиссер одного из лучших театров Атлантического побережья Synetic Theater. Я очень рад, что мы приехали в Америку, но это не означает, что мы переехали. У меня плотная связь с Азербайджаном, там есть проекты, которые ждут, когда возникнет более благоприятная финансовая ситуация и я смогу ими заняться.
– Если возвращаться к спектаклю «Евгений Онегин», я правильно понимаю, что работа распределялась так: вы – режиссер и автор инсценировки, а с актерским мастерством ребятам помогала ваша супруга? – Над «Шекспиром о любви» три года назад мы работали вместе: одну часть ставила Зулейха, другую – я. В этом спектакле – нет. Я выпускал его полностью сам – начиная с читок и работы с артистами и заканчивая подбором музыки, костюмов и сценографии. У меня свое видение того, как нужно было эту постановку делать, поэтому делить работу с другим педагогом – даже если это близкий человек – сложно.
Я и в кинематографе был апологетом авторских фильмов. Всегда снимал по собственным сценариям и сам работал над деталями, которые помогали раскрыть мой замысел.
– Над пластическими номерами тоже сами работали?
– Вот их ставила моя дочь Марьям, которая работает сейчас в Synetic Theater. Исходя из режиссерской задачи. Они появляются в тех случаях, когда, как мне казалось, гораздо выразительнее будет рассказать эту сцену языком тела, а не словами. Тем самым придав больше зрелищности и меньше разговорности. Ведь это театр.
– Как вы работали с костюмами и декорациями?
– Декорации минималистичные. Большую роль играет задник и, безусловно, свет! Что касается костюмов, они не шились специально, а подбирались и покупались по фотографиям. Здесь огромную роль сыграли родители наших учеников, которые помогли весь этот объем работы осилить. Если вы обратите внимание на титры, то увидите там большое количество ассистентов и помощников. Это, в основном, родители детей, которые помогали нам с постановкой.
– В вашем случае театр-студия – это прибыльное дело или больше занятие для души?
– Хороший вопрос. Наша студия не ставит перед собой задачу делать коммерческие спектакли. Поэтому реализация наших творческих проектов ложится на создателей, на родителей учеников и на школу «Эрудит», которая продолжала нам помогать и в этой постановке тоже. В тех же титрах есть имя Инны Харт. Это директор школы, которая очень много делает для того, чтобы мы могли радовать зрителей подобными постановками.
– Какова судьба спектаклей после премьеры? Вы еще где-то их играете?
– Если говорить про «Евгения Онегина», то премьера состоялась в мае прошлого года, а в июне мы показали его видеоверсию в кинотеатре на большом экране. Причем сделали ее с субтитрами – по классическому переводу романа Пушкина на английский язык. В ноябре мы приняли участие в фестивале в Филадельфии, где спектакль снова сыграли на театральной сцене. Но мы не превращаем постановки в репертуарные. У нас, скорее, творческая лаборатория.
– В самом начале нашего разговора вы сказали, что «Евгений Онегин» – это пока последний спектакль в студии. Какие постановки были до него и что появится в ближайшем будущем? – Сейчас я работаю над своим новым спектаклем, а моя супруга – над своим. До этого Зулейха сама ставила «Чиполлино», «Колобка», «Поездку в Париж». Эти спектакли демонстрировались в Вашингтоне на замечательном Театральном фестивале, которого, к сожалению, сегодня уже нет. На сцене Greenberg Theater. Арендовалась огромная сцена, и на ней в течение нескольких дней показывались спектакли. Съезжались коллективы со всей Америки, получали призы.
Как уже говорил, вместе с супругой мы работали над «Шекспиром о любви». В период пандемии не могли ставить спектакли, поэтому я по видеосвязи объяснил нашим ученикам и их родителям, как можно самим снимать на смартфоны более-менее прилично с точки зрения звука и картинки. И после онлайн-репетиций они снимали свои сцены, присылали мне, и из этих видео, снятых в разных местах, при разном освещении, на разные камеры и с разным звуком, я смонтировал два видео-спектакля – «Багаж» по Маршаку и «Крокодил» по Чуковскому.
Когда завершился локдаун, мы поставили «Непослушную Настю». Это фильм-спектакль, который снимался и в студии на хромакее, и на натуре.
– Над какими постановками работаете сейчас? Это уже не на базе школы «Эрудит»?
– Мы с Зулейхой продолжаем работать в этой замечательной школе, с прекрасными детьми разного возраста, которые приходят к нам в театральную студию. Но параллельно сами создали школу «ArtHouse». Там уже занимаемся пластическим танцем, театром, кино и видео-артом.
Сейчас на занятиях по театру мы со студентами сами придумали и написали пьесу. Спектакль будет называться «Зеркало». Уже приступили к репетициям.
В киношколе одна моя ученица завершает работу над замечательной анимационной историей. В планах – снять игровое кино. Я стараюсь научить своих студентов писать сценарии, проводить кастинг, снимать, монтировать – в общем, предлагаю изучить полный цикл создания фильма.
– Как режиссер, вы продолжаете снимать кино?
– Да. Несколько лет назад я снял документальное кино о том, как создается спектакль. То есть как литература превращается в театральное произведение. На протяжении двух месяцев фиксировал все этапы, через которые проходит постановка. Это как раз было на примере «Ричарда III», который ставился в Synetic Theater.
Сейчас я задумал развить эту идею. Есть несколько детско-юношеских коллективов – танцевальные, театральные, музыкальные – и я думаю сделать фильм о том, как педагоги, творческие люди, реализуются в работе с детьми разных возрастов. Мне очень интересно проследить эволюцию того, как это происходит. Во-первых, как дети растут, и, во-вторых, как растет замысел. И все это средствами документального кино, методом наблюдения, когда ты тихо, незаметно стараешься подглядеть за процессом. Съемки уже начались. Параллельно в трех студиях. Сейчас веду переговоры с пластическим театром, в котором работает замечательный режиссер, мим по образованию. Поскольку работа связана с детьми, нужно получить много разрешений.
– Из нашего разговора получается, что ваши творческие проекты часто существуют на грани кино и театра. Расскажите, в чем особенность работы над фильмом-спектаклем?
– Если в качестве примера возьмем мой фильм «Несожженные письма», то порядок работы был следующий. Во-первых, превратить пьесу драматурга Вадима Масальского в киносценарий, расписать монтажный план по сценам. Во-вторых, учесть особенности работы с виртуальными декорациями – все сцены снимались на хромакее. В-третьих, провести работу с актерами: рассказать артисту, почему он должен играть в этой сцене не так, как играл буквально несколько минут назад. Плюс двоих актеров, которые ни разу за время съемок не находились в кадре вместе, нужно было снять монтажно, отдельно друг от друга. И это, конечно, не всё, что нужно сделать. Сложное дело.
– У ваших проектов есть грантовая или спонсорская поддержка?
– Нет, здесь я сам продюсирую свои проекты. В отличие от кинопроектов, осуществлённых мною в Азербайджане.
Проект «Мир русского театра» реализуется при поддержке Президентского фонда культурных инициатив.
