Иван Поповски поставил «Обыкновенное чудо» как долгое прощание. Поэтому ироничный, отчасти дистилированно-саркастичный тон, знакомый по фильму Марка Захарова, выветрился отовсюду, в том числе из сцен с Королем, остался только в обертонах. Тень неизбежной потери, неотвратимого расставания – с человеком и всей прошлой жизнью – нависает над спектаклем от начала и до конца. Но вся постановка пронизана любовью, способной творить чудеса – и всё же надломленной тем, что уже нельзя исправить.
Художник Мария Трегубова масштабировала фантазии человека, который пытается отсрочить уход смертельно больной жены. Придумывая сказку, он вырезает из бумаги и картона: сначала мужскую и женскую фигурки, черную и белую, потом – лес, где хотя бы на время можно укрыться от диктата реальности, как в Арденнском лесу. Сидя на полу в больничном боксе, он кромсает коробку из-под мороженого – и получаются деревья; крепит их на макете – и тут же с колосников спускаются картонные деревья-великаны. В это пространство почти сразу набегают приглашенные Хозяином (Леонид Бечевин/ Владимир Логвинов) гости, а Хозяйка (Яна Соболевская) забывает про постельный режим и неотрывно следит за парой совсем юных влюбленных, болеет за них. Эти двое – Медведь (Эюб Фараджев/ Николай Романовский) и Принцесса (Полина Рафеева), которым мешает быть вместе одно непреодолимое обстоятельство, – напоминают ей о собственных отношениях, где есть нечто непроговорённое, болезненное, и близок выход на «финишную прямую»: «Настанет день, настанет час – и рвётся связь».
РОЗОВО-ОРАНЖЕВЫЙ «ПРАЗДНИК»
Для костюмов Короля со свитой и Принцессы художник не пожалела красок – ярких, как на детском празднике или в магазине игрушек, на полках с куклами: красный, оранжевый, розовый. Эти же цветовые доминанты – в шарах, стульях, гостевом кресле-троне… Так Хозяин – «выдумщик, озорник, человек, влюбленный в жизнь во всех её проявлениях» – разгоняет цветовым «фейерверком» мысли о смерти. Своих гостей он намеренно делает нелепыми и смешными, как артистов маленькой бродячей труппы, с нахлобученными прическами и причудами. Чего стоит только обаятельно-устрашающий и всегда готовый к «делу» палач (Сергей Пинегин), повсюду катающий за собой плаху со складной ручкой и колесиками, как у дорожных сумок. Не говоря уже о самом Короле (Артур Иванов) – он, как большой ребенок, до безобразия избалованный и внезапный, может выкинуть что угодно и когда угодно. То губки надует, то на казнь отправит, а то вдруг закричит, как король Лир из спектакля Юрия Бутусова: «Дуй, ветер! Дуй, пока не лопнут щеки!» В общем, и комика «включает», и трагика, и страшно переживает за дочь, так что кипятится и «накаляется» докрасна. Оттого, что не может помочь.
В свите, которую он повсюду за собой таскает, как Карабас Барабас – кукол, не особо заботясь об условиях содержания, первую скрипку играет Придворная дама, она же Эмилия (в одном составе – Мария Волкова, в другом – Юлия Рутберг). Ей достались самые эффектные сольные партии. Как профсоюзный лидер, она отстаивает права всех, с кем оказалась в одной лодке – в походных условиях и без средств гигиены – и поёт с дерзостью, которую тут никто, кроме министра-администратора, себе не позволяет: «Кто экономит на чистоте, тот или вор, или свинья!» Эмилия с хозяином гостиницы Эмилем (Евгением Князевым в мятой бумажной курточке) встроится в один их трех любовных дуэтов – самый эксцентричный и образцово-показательный, и с профессиональной точки зрения, и с точки зрения совпадения – пусть с большим опозданием, но эта пара сложилась, случилась, как обыкновенное чудо.
Эти двое – пример того, к чему надо бы прийти, даже если оступился и решил, что «день, когда влюблённым всё удаётся», уже не повторится – время упущено. Прийти, наконец, к диалогу, который может всё расставить по местами, а не сбегать, не самоустраняться, как Медведь. Потому Хозяин и сбрасывает его с перевёрнутого стола – как проигравшего, упавшего в пропасть отчаяния и ничегонеделания – что видит в нём себя, свою неспособность говорить. Диалог для Хозяина и Хозяйки – последний шанс устранить всё, что мешало жить, сказать всё недосказанное, и театральная «сказка» это по-своему делает.
СНЕЖНЫЙ РАЙСКИЙ САД
Эту историю Хозяин, как театральный художник или режиссер, творит собственными руками: он рвет на клочки бумагу – и вот уже на сцене большие снежные бугры, белые медведи с конфетных фантиков и снегопад, заметающий все входы и выходы из гостиницы «Эмиль и Эмилия». Он вырезает из настенного календаря на 2023 год птичку, которая вот-вот упорхнет, как душа жены, а вместе с ней – полевые цветы, травы... И стебелек за стебельком они вырастают, встают почти до самых колосников новым, теперь уже зеленым лесом, точнее – райским садом.
Эта красота – рукотворная, завораживающая и абсолютно сказочная – ожидаемо окажется недолговечной: Принцесса, закрывшись в гостиничном номере, будет умирать от любви, точнее – оттого, что ей не оставили шансов, а тем временем придуманный мир вокруг померкнет, останется только черный и цвет пепла или ранней седины. Королевская свита наденет траур – и в замедленном, как на съемке в рапиде, темпе будет перебрасываться белыми мячами, кажется, ледяными на ощупь, и прыгать в задубевшие на морозе скакалки. Ну, а девочка, которая еще вчера бегала в платье, похожем на едва раскрывшейся розовый бутон, уже совсем выцветшей выкатит на больничной койке. И споет «арию смерти», переехавшую в вахтанговскую премьеру из мюзикла «Обыкновенное чудо», который Иван Поповски ставил в 2010-м.
О беззаботном прошлом поседевшей Принцессе будет напоминать только красный игрушечный медведь. Он, кстати, так и останется в ногах Хозяйки, когда фантасмагории Хозяина разойдутся и палата опустеет. А где-то там, вдалеке, на фоне экрана с бледным свечением, как в теневом театре, Медведь все-таки поцелует Принцессу – и останется человеком. Обыкновенное чудо случится, но зрительница, ради которой всё затевалось, это уже не увидит. Заговорить смерть не получится... Иван Поповски с горечью признает, что «чудотворство» художнику не доступно, никакой он не волшебник – и театр, и музыка, которой в спектакле, в отличие от захаровского фильма, мало, в заданной «системе координат» бессильны. Никого не спасут. Помогут только приподняться над реальностью и посмотреть на неё отстранённо – «не правда ли, меньше болит»?
СТРАНА «ВДРУГ»
Эту премьеру ждали как спектакль-праздник, наследующий традиции «Принцессы Турандот», последней постановке Вахтангова родом из 1920-х, как спектакль, разгоняющей смехом тьму. Отчасти это удалось – открытая театральность, игровая стихия прорывается в сольных номерах, которыми «выстреливает» пёстрая королевская свита, но очень робко, – в целом постановка получилась совсем другой по настроению. Она «пропитана» горькой темой, которая под конец четко артикулирована в монологе Придворной дамы, – это тема абсолютной непредсказуемости жизни в наших краях, где если не всё, то очень многое, определяется словом «вдруг». Здесь нет никакой уверенности, что не произойдет «сбой ритма» и предлагаемые обстоятельства не отменят то, что казалось константой. Зыбкая реальность – то, с чем имеет дело любой, в том числе творческий человек. И перед лицом данности он бессилен, даже если управляет, как Хозяин, своим «параллельным измерением». На территории искусства тоже случается «вдруг». Поэтому Хозяйка предупреждает: никогда не знаешь, куда пойдут люди, куда их поведёт… Это «вдруг» ходит за всеми в образе одержимого Охотника, всегда готового стрелять, причем не только в сотого медведя – охотится он рандомно, как сама смерть или несчастье, которого не ждешь... Даже к музыке Геннадия Гладкова – в аранжировке композитора Натальи Хрущёвой – тут добавилась внезапная «аритмия», с «зубцами» музыкальной линии, которая то прыгает, как воробей, а то передергивается от металлического скрежета времени.
«Обыкновенное чудо» вахтанговцев – это спектакль-перевертыш, реквием с праздничным антуражем и двойным финалом, один оглушительнее другого. Хотя оба – тихие. Первый заполнит вахтанговскую сцену антрацитовым морем, живым, подвижным, с едва слышным дыханием – по нему уйдет за горизонт Хозяйка, пока Хозяин будет спать. Уйдет незаметно, как свойственно любящим людям. Не оглядываясь. Второй финал – прощальная песня «Давайте негромко, давайте вполголоса… Что было, то было. Прошло». Команда спектакля поет её так, что, кажется, прощается со всей эпохой Римаса Туминаса в Театре Вахтангова, прощается с Мастером, которого уже не вернуть, прощается со временем активного цветения всего российского театра, который в последние пару сезонов неизбежно начал «отцветать»... Но, конечно, все ждут, что рано или поздно он выйдет на новый виток.
Художник Мария Трегубова масштабировала фантазии человека, который пытается отсрочить уход смертельно больной жены. Придумывая сказку, он вырезает из бумаги и картона: сначала мужскую и женскую фигурки, черную и белую, потом – лес, где хотя бы на время можно укрыться от диктата реальности, как в Арденнском лесу. Сидя на полу в больничном боксе, он кромсает коробку из-под мороженого – и получаются деревья; крепит их на макете – и тут же с колосников спускаются картонные деревья-великаны. В это пространство почти сразу набегают приглашенные Хозяином (Леонид Бечевин/ Владимир Логвинов) гости, а Хозяйка (Яна Соболевская) забывает про постельный режим и неотрывно следит за парой совсем юных влюбленных, болеет за них. Эти двое – Медведь (Эюб Фараджев/ Николай Романовский) и Принцесса (Полина Рафеева), которым мешает быть вместе одно непреодолимое обстоятельство, – напоминают ей о собственных отношениях, где есть нечто непроговорённое, болезненное, и близок выход на «финишную прямую»: «Настанет день, настанет час – и рвётся связь». РОЗОВО-ОРАНЖЕВЫЙ «ПРАЗДНИК»Для костюмов Короля со свитой и Принцессы художник не пожалела красок – ярких, как на детском празднике или в магазине игрушек, на полках с куклами: красный, оранжевый, розовый. Эти же цветовые доминанты – в шарах, стульях, гостевом кресле-троне… Так Хозяин – «выдумщик, озорник, человек, влюбленный в жизнь во всех её проявлениях» – разгоняет цветовым «фейерверком» мысли о смерти. Своих гостей он намеренно делает нелепыми и смешными, как артистов маленькой бродячей труппы, с нахлобученными прическами и причудами. Чего стоит только обаятельно-устрашающий и всегда готовый к «делу» палач (Сергей Пинегин), повсюду катающий за собой плаху со складной ручкой и колесиками, как у дорожных сумок. Не говоря уже о самом Короле (Артур Иванов) – он, как большой ребенок, до безобразия избалованный и внезапный, может выкинуть что угодно и когда угодно. То губки надует, то на казнь отправит, а то вдруг закричит, как король Лир из спектакля Юрия Бутусова: «Дуй, ветер! Дуй, пока не лопнут щеки!» В общем, и комика «включает», и трагика, и страшно переживает за дочь, так что кипятится и «накаляется» докрасна. Оттого, что не может помочь.
В свите, которую он повсюду за собой таскает, как Карабас Барабас – кукол, не особо заботясь об условиях содержания, первую скрипку играет Придворная дама, она же Эмилия (в одном составе – Мария Волкова, в другом – Юлия Рутберг). Ей достались самые эффектные сольные партии. Как профсоюзный лидер, она отстаивает права всех, с кем оказалась в одной лодке – в походных условиях и без средств гигиены – и поёт с дерзостью, которую тут никто, кроме министра-администратора, себе не позволяет: «Кто экономит на чистоте, тот или вор, или свинья!» Эмилия с хозяином гостиницы Эмилем (Евгением Князевым в мятой бумажной курточке) встроится в один их трех любовных дуэтов – самый эксцентричный и образцово-показательный, и с профессиональной точки зрения, и с точки зрения совпадения – пусть с большим опозданием, но эта пара сложилась, случилась, как обыкновенное чудо.Эти двое – пример того, к чему надо бы прийти, даже если оступился и решил, что «день, когда влюблённым всё удаётся», уже не повторится – время упущено. Прийти, наконец, к диалогу, который может всё расставить по местами, а не сбегать, не самоустраняться, как Медведь. Потому Хозяин и сбрасывает его с перевёрнутого стола – как проигравшего, упавшего в пропасть отчаяния и ничегонеделания – что видит в нём себя, свою неспособность говорить. Диалог для Хозяина и Хозяйки – последний шанс устранить всё, что мешало жить, сказать всё недосказанное, и театральная «сказка» это по-своему делает.
СНЕЖНЫЙ РАЙСКИЙ САДЭту историю Хозяин, как театральный художник или режиссер, творит собственными руками: он рвет на клочки бумагу – и вот уже на сцене большие снежные бугры, белые медведи с конфетных фантиков и снегопад, заметающий все входы и выходы из гостиницы «Эмиль и Эмилия». Он вырезает из настенного календаря на 2023 год птичку, которая вот-вот упорхнет, как душа жены, а вместе с ней – полевые цветы, травы... И стебелек за стебельком они вырастают, встают почти до самых колосников новым, теперь уже зеленым лесом, точнее – райским садом.
Эта красота – рукотворная, завораживающая и абсолютно сказочная – ожидаемо окажется недолговечной: Принцесса, закрывшись в гостиничном номере, будет умирать от любви, точнее – оттого, что ей не оставили шансов, а тем временем придуманный мир вокруг померкнет, останется только черный и цвет пепла или ранней седины. Королевская свита наденет траур – и в замедленном, как на съемке в рапиде, темпе будет перебрасываться белыми мячами, кажется, ледяными на ощупь, и прыгать в задубевшие на морозе скакалки. Ну, а девочка, которая еще вчера бегала в платье, похожем на едва раскрывшейся розовый бутон, уже совсем выцветшей выкатит на больничной койке. И споет «арию смерти», переехавшую в вахтанговскую премьеру из мюзикла «Обыкновенное чудо», который Иван Поповски ставил в 2010-м. О беззаботном прошлом поседевшей Принцессе будет напоминать только красный игрушечный медведь. Он, кстати, так и останется в ногах Хозяйки, когда фантасмагории Хозяина разойдутся и палата опустеет. А где-то там, вдалеке, на фоне экрана с бледным свечением, как в теневом театре, Медведь все-таки поцелует Принцессу – и останется человеком. Обыкновенное чудо случится, но зрительница, ради которой всё затевалось, это уже не увидит. Заговорить смерть не получится... Иван Поповски с горечью признает, что «чудотворство» художнику не доступно, никакой он не волшебник – и театр, и музыка, которой в спектакле, в отличие от захаровского фильма, мало, в заданной «системе координат» бессильны. Никого не спасут. Помогут только приподняться над реальностью и посмотреть на неё отстранённо – «не правда ли, меньше болит»?СТРАНА «ВДРУГ»
Эту премьеру ждали как спектакль-праздник, наследующий традиции «Принцессы Турандот», последней постановке Вахтангова родом из 1920-х, как спектакль, разгоняющей смехом тьму. Отчасти это удалось – открытая театральность, игровая стихия прорывается в сольных номерах, которыми «выстреливает» пёстрая королевская свита, но очень робко, – в целом постановка получилась совсем другой по настроению. Она «пропитана» горькой темой, которая под конец четко артикулирована в монологе Придворной дамы, – это тема абсолютной непредсказуемости жизни в наших краях, где если не всё, то очень многое, определяется словом «вдруг». Здесь нет никакой уверенности, что не произойдет «сбой ритма» и предлагаемые обстоятельства не отменят то, что казалось константой. Зыбкая реальность – то, с чем имеет дело любой, в том числе творческий человек. И перед лицом данности он бессилен, даже если управляет, как Хозяин, своим «параллельным измерением». На территории искусства тоже случается «вдруг». Поэтому Хозяйка предупреждает: никогда не знаешь, куда пойдут люди, куда их поведёт… Это «вдруг» ходит за всеми в образе одержимого Охотника, всегда готового стрелять, причем не только в сотого медведя – охотится он рандомно, как сама смерть или несчастье, которого не ждешь... Даже к музыке Геннадия Гладкова – в аранжировке композитора Натальи Хрущёвой – тут добавилась внезапная «аритмия», с «зубцами» музыкальной линии, которая то прыгает, как воробей, а то передергивается от металлического скрежета времени.
«Обыкновенное чудо» вахтанговцев – это спектакль-перевертыш, реквием с праздничным антуражем и двойным финалом, один оглушительнее другого. Хотя оба – тихие. Первый заполнит вахтанговскую сцену антрацитовым морем, живым, подвижным, с едва слышным дыханием – по нему уйдет за горизонт Хозяйка, пока Хозяин будет спать. Уйдет незаметно, как свойственно любящим людям. Не оглядываясь. Второй финал – прощальная песня «Давайте негромко, давайте вполголоса… Что было, то было. Прошло». Команда спектакля поет её так, что, кажется, прощается со всей эпохой Римаса Туминаса в Театре Вахтангова, прощается с Мастером, которого уже не вернуть, прощается со временем активного цветения всего российского театра, который в последние пару сезонов неизбежно начал «отцветать»... Но, конечно, все ждут, что рано или поздно он выйдет на новый виток. 