В этом сезоне Театр «МОСТ» отмечает свой 25-летний юбилей. Каждый месяц здесь проходит более 60 спектаклей, в которых играют как профессиональные артисты, так и студенты непрофильных вузов. Ведущий режиссер театра Георгий Долмазян рассказал «Театралу» об уникальной актерской школе, атмосфере, в которой рождаются личности, и о своей недавней премьере «Дни Турбиных».
– Георгий, сколько лет вы в Театре «МОСТ»?
– 25 лет. Я в театре с самого его создания. С самых первых дней театр стал для меня домом. И с этим пространством связаны очень сильные личные чувства. Здесь мое родное гнездо. Театр «МОСТ» – гораздо больше, чем просто место, куда я прихожу на служение.
– Весь этот сезон театр празднует свой юбилей. Георгий, изменилось ли что-то за 25 лет?
– Изменилось очень многое, да практически всё. Кроме, пожалуй, самого главного – основного социально-художественного посыла этого театра. Знаете, я вспомнил день, когда мы впервые вошли в нынешнее здание на Большой Садовой. Здесь всё было коричневое, серое, цветов из 1970-х, эпохи Леонида Брежнева. И тогда был заложен будущий образ нашего театра. Директор театра Ирина Большакова сказала, что мы избавимся от всего хлама, откроем исторический кирпич, и у нас появится огромное открытое пространство. Художественный руководитель театра Евгений Славутин предложил концепцию белого театра. Честно говоря, тогда это меня серьезно ужаснуло. К тому моменту театр для меня был одного цвета – черного. Но Евгений Иосифович, как опытный мастер, знал, чем успокоить. Он сказал, что белый цвет будет выделять все, что мы делаем. Мы будем нести людям добрые и чистые истории, мы будем рассказывать о человеке, о существе, которое готово на большие подвиги ради своих близких, родных, страны. А наши актеры будут как цветы на фоне белого холста. Большое счастье, что за 25 лет этот посыл не изменился.
Конечно, с годами кто-то уходил, кто-то оставался, но труппа накапливалась, и теперь в нашем театре работает почти 80 человек. Эти люди ежедневно создают этот театр. И скорее всего, все мы делаем что-то хорошее, нужное. Иначе залы не были бы ежедневно заполнены зрителями, и не было бы всё больше и больше новых молодых людей, которые хотят стать частью этого дома.
– Расскажите о школе актерского мастерства в Театре МОСТ. Что происходит с ребятами за полгода обучения?
– Это совершенно уникальная история. Уже многие десятилетия у нас действует своя школа актерского мастерства. Два раза в год художественный руководитель Евгений Славутин открывает двери театра в поисках новых молодых талантов.
Метод обучения, которым Евгений Иосифович занимается более сорока лет, – уникален. Я и сам много лет назад прошел его, потому могу точно сказать, что это больше, чем техника актера. Это о воспитании личности. У русского психологического театра есть важная особенность: актер – не функция. Евгений Иосифович раскрывает те качества человека, о которых тот даже не мог подумать. Скажем, как это было у меня: я до режиссуры был артистом и неплохо пел. И вот на нашей с ним первой встрече, когда только знакомились, меня попросили что-нибудь исполнить. Я спел фрагмент песни Шарля Азнавура на французском. Надо сказать, что французским я не владел, Евгений Иосифович тоже, поэтому моя абракадабра его устроила. После моего выступления, он открыл дверь репетиционной и крикнул на весь театр: «К нам пришел Шарль Азнавур!» Его слова работают как ракетоносители. Они тебя подталкивают вверх, к облакам! И дальше все зависит от того, насколько серьезно ты решил посвятить свою жизнь театру. Я всегда говорю нашим молодым студийцам: не пропустите момент запуска ракеты вашей личной творческой жизни. В этом полете трудитесь и дайте таланту шанс открыться!
– Получается, в театре все прошли одну школу. Мне кажется, это невероятно объединяет!
– Конечно! И потом, в камерных театрах абсолютно особенная связь. У нас – театр-дом, театр-семья. Здесь у каждого важна как человеческая сторона, так и художественная. И, я уверен, зритель все это тоже ощущает. В зале всего 110 мест, иногда актеры находятся на расстоянии вытянутой руки. От этого и игра особенная. Мы как под большим микроскопом, видна каждая деталь.
– Как происходят ваши режиссерские поиски?
– У меня очень простая формула: беру ту тему, которая для меня в данную секунду больше всего важна. То, от чего щемит, болит. Если у меня внутри нет эмоционального «землетрясения» от этой темы, нет радости, счастья, грусти, за эту постановку я не берусь.
Должна быть тема, без которой я не представляю ежедневного своего существования. Когда такая тема внутри формируется, то вдруг появляются они: Антон Павлович Чехов, Федор Михайлович Достоевский, Михаил Афанасьевич Булгаков. Происходит соединение моей темы и большой литературы.
– Какая тема волновала вас, когда вы решили поставить «Дни Турбиных», недавнюю премьеру?
– Очень простая – семья. Я вдруг отчетливо понял, что последние несколько лет только она меня и волнует. Это такое красивое, замечательное слово, мы так к нему тепло относимся, но что мы знаем на самом деле о тех, кто внутри этого организма? Семья – это тот островок, где все у нас начинается, где каждый становится человеком и получает главные наставления на жизнь.
В последние же годы вокруг нас всё очень сильно изменилось, от этого люди изменились, растворились, некоторые исчезли. Внешние обстоятельства начали проверять нас, и мы стали выходить на себя настоящего. Тут тема семьи зазвучала с особой силой. На самом деле, она у меня появилась еще со спектакля «Долгие годы», который идет в Театре Вахтангова на Симоновской сцене. Мне кажется, что эти две работы очень сильно связаны друг с другом.
«Дни Турбиных» всегда были одним из моих любимых произведений. Я знал, что когда-нибудь его поставлю. И вот все сошлось. Так и появился спектакль о семье на фоне больших катастроф.
– Что было самое сложное во время работы над этим спектаклем?
– Было несколько очень сложных моментов. Во-первых, это большое произведение с гигантским историческим шлейфом. До меня огромное количество людей ставило эту пьесу. И на первой встрече с актерами надо было стереть все «до». По-моему, я так долго никогда не представлял новый материал актерам.
Вторая сложность заключалась в большом количестве совпадений с сегодняшним днем. Было важно сохранить тему и художественную ценность.
И третья очень-очень большая сложность – пространство. Без художника Вадима Андреева, конечно, я бы не смог его организовать. На камерной сцене должны были поместиться дома, дворцы, гимназии, поле боя. И была мечта оторваться из пространства бытового, возвысить историю. Так появилась тема тлеющих небес, которые все время находятся над Турбиными. Облака тлеют – катастрофа уже началась. Облака спускаются, загораются шинели, потом старый дубовый паркет. В середине поля все пока блестит лаком, а по краям уже тлеет. Уходит большая Российская империя, приходит новая страна, которая будет называться Советская Россия.
И вдруг в один момент на репетициях все собралось, исчезло лишнее, все сконцентрировалось на людях, которые живут в этой пьесе. Между собой мы не говорим, что «исполняем роли» в этой постановке. В дни спектакля мы очень часто обращаемся друг к другу по именам персонажей, чтобы за несколько часов до начала постановки стереть психофизически свое «я».
– Получается, для вас это фундаментальная работа?
– Георгий, сколько лет вы в Театре «МОСТ»?
– 25 лет. Я в театре с самого его создания. С самых первых дней театр стал для меня домом. И с этим пространством связаны очень сильные личные чувства. Здесь мое родное гнездо. Театр «МОСТ» – гораздо больше, чем просто место, куда я прихожу на служение.
– Весь этот сезон театр празднует свой юбилей. Георгий, изменилось ли что-то за 25 лет?
– Изменилось очень многое, да практически всё. Кроме, пожалуй, самого главного – основного социально-художественного посыла этого театра. Знаете, я вспомнил день, когда мы впервые вошли в нынешнее здание на Большой Садовой. Здесь всё было коричневое, серое, цветов из 1970-х, эпохи Леонида Брежнева. И тогда был заложен будущий образ нашего театра. Директор театра Ирина Большакова сказала, что мы избавимся от всего хлама, откроем исторический кирпич, и у нас появится огромное открытое пространство. Художественный руководитель театра Евгений Славутин предложил концепцию белого театра. Честно говоря, тогда это меня серьезно ужаснуло. К тому моменту театр для меня был одного цвета – черного. Но Евгений Иосифович, как опытный мастер, знал, чем успокоить. Он сказал, что белый цвет будет выделять все, что мы делаем. Мы будем нести людям добрые и чистые истории, мы будем рассказывать о человеке, о существе, которое готово на большие подвиги ради своих близких, родных, страны. А наши актеры будут как цветы на фоне белого холста. Большое счастье, что за 25 лет этот посыл не изменился.
Конечно, с годами кто-то уходил, кто-то оставался, но труппа накапливалась, и теперь в нашем театре работает почти 80 человек. Эти люди ежедневно создают этот театр. И скорее всего, все мы делаем что-то хорошее, нужное. Иначе залы не были бы ежедневно заполнены зрителями, и не было бы всё больше и больше новых молодых людей, которые хотят стать частью этого дома.
– Расскажите о школе актерского мастерства в Театре МОСТ. Что происходит с ребятами за полгода обучения?
– Это совершенно уникальная история. Уже многие десятилетия у нас действует своя школа актерского мастерства. Два раза в год художественный руководитель Евгений Славутин открывает двери театра в поисках новых молодых талантов.
Метод обучения, которым Евгений Иосифович занимается более сорока лет, – уникален. Я и сам много лет назад прошел его, потому могу точно сказать, что это больше, чем техника актера. Это о воспитании личности. У русского психологического театра есть важная особенность: актер – не функция. Евгений Иосифович раскрывает те качества человека, о которых тот даже не мог подумать. Скажем, как это было у меня: я до режиссуры был артистом и неплохо пел. И вот на нашей с ним первой встрече, когда только знакомились, меня попросили что-нибудь исполнить. Я спел фрагмент песни Шарля Азнавура на французском. Надо сказать, что французским я не владел, Евгений Иосифович тоже, поэтому моя абракадабра его устроила. После моего выступления, он открыл дверь репетиционной и крикнул на весь театр: «К нам пришел Шарль Азнавур!» Его слова работают как ракетоносители. Они тебя подталкивают вверх, к облакам! И дальше все зависит от того, насколько серьезно ты решил посвятить свою жизнь театру. Я всегда говорю нашим молодым студийцам: не пропустите момент запуска ракеты вашей личной творческой жизни. В этом полете трудитесь и дайте таланту шанс открыться!
– Получается, в театре все прошли одну школу. Мне кажется, это невероятно объединяет!
– Конечно! И потом, в камерных театрах абсолютно особенная связь. У нас – театр-дом, театр-семья. Здесь у каждого важна как человеческая сторона, так и художественная. И, я уверен, зритель все это тоже ощущает. В зале всего 110 мест, иногда актеры находятся на расстоянии вытянутой руки. От этого и игра особенная. Мы как под большим микроскопом, видна каждая деталь.
– Как происходят ваши режиссерские поиски?
– У меня очень простая формула: беру ту тему, которая для меня в данную секунду больше всего важна. То, от чего щемит, болит. Если у меня внутри нет эмоционального «землетрясения» от этой темы, нет радости, счастья, грусти, за эту постановку я не берусь.
Должна быть тема, без которой я не представляю ежедневного своего существования. Когда такая тема внутри формируется, то вдруг появляются они: Антон Павлович Чехов, Федор Михайлович Достоевский, Михаил Афанасьевич Булгаков. Происходит соединение моей темы и большой литературы.
– Какая тема волновала вас, когда вы решили поставить «Дни Турбиных», недавнюю премьеру?
– Очень простая – семья. Я вдруг отчетливо понял, что последние несколько лет только она меня и волнует. Это такое красивое, замечательное слово, мы так к нему тепло относимся, но что мы знаем на самом деле о тех, кто внутри этого организма? Семья – это тот островок, где все у нас начинается, где каждый становится человеком и получает главные наставления на жизнь.
В последние же годы вокруг нас всё очень сильно изменилось, от этого люди изменились, растворились, некоторые исчезли. Внешние обстоятельства начали проверять нас, и мы стали выходить на себя настоящего. Тут тема семьи зазвучала с особой силой. На самом деле, она у меня появилась еще со спектакля «Долгие годы», который идет в Театре Вахтангова на Симоновской сцене. Мне кажется, что эти две работы очень сильно связаны друг с другом.
«Дни Турбиных» всегда были одним из моих любимых произведений. Я знал, что когда-нибудь его поставлю. И вот все сошлось. Так и появился спектакль о семье на фоне больших катастроф.
– Что было самое сложное во время работы над этим спектаклем?– Было несколько очень сложных моментов. Во-первых, это большое произведение с гигантским историческим шлейфом. До меня огромное количество людей ставило эту пьесу. И на первой встрече с актерами надо было стереть все «до». По-моему, я так долго никогда не представлял новый материал актерам.
Вторая сложность заключалась в большом количестве совпадений с сегодняшним днем. Было важно сохранить тему и художественную ценность.
И третья очень-очень большая сложность – пространство. Без художника Вадима Андреева, конечно, я бы не смог его организовать. На камерной сцене должны были поместиться дома, дворцы, гимназии, поле боя. И была мечта оторваться из пространства бытового, возвысить историю. Так появилась тема тлеющих небес, которые все время находятся над Турбиными. Облака тлеют – катастрофа уже началась. Облака спускаются, загораются шинели, потом старый дубовый паркет. В середине поля все пока блестит лаком, а по краям уже тлеет. Уходит большая Российская империя, приходит новая страна, которая будет называться Советская Россия.И вдруг в один момент на репетициях все собралось, исчезло лишнее, все сконцентрировалось на людях, которые живут в этой пьесе. Между собой мы не говорим, что «исполняем роли» в этой постановке. В дни спектакля мы очень часто обращаемся друг к другу по именам персонажей, чтобы за несколько часов до начала постановки стереть психофизически свое «я».– Получается, для вас это фундаментальная работа?
– Есть такое ощущение, будто я перелистнул некую страницу. И до этого работы были не менее важные, но, кажется, все они вели к постановке «Дни Турбиных». В этом спектакле нет ни одной секунды фальши или театра ради театра.
– Что будет после этой страницы?
– Родилась новая тема и внутренний взгляд направился вслед! Хочу создать цикл спектаклей о русской женщине: о сестре, жене, дочери, матери, бабушке. Все-таки женская природа гораздо интереснее, чем мужская. Она шире, глубже, умнее, талантливее и мне кажется, что мы мало поем ей оды.
– Что будет после этой страницы?
– Родилась новая тема и внутренний взгляд направился вслед! Хочу создать цикл спектаклей о русской женщине: о сестре, жене, дочери, матери, бабушке. Все-таки женская природа гораздо интереснее, чем мужская. Она шире, глубже, умнее, талантливее и мне кажется, что мы мало поем ей оды.
