Уже 1 марта в Театре им. Пушкина состоится премьера спектакля «Человек и джентльмен» в постановке Олега Пышненко. Мы встретились с режиссером в перерыве между репетициями и пообщались о том, как пьеса итальянца Эдуардо Де Филиппо стала ближе нашему зрителю, что помогает комедии не скатиться в дешевую развлекательность и какой главный критерий успешности спектакля.
– Олег, вы окончили Театральное училище имени Щукина, актерско-режиссерский курс. А кто привил вам любовь к театру до поступления туда?
– Учась в десятом классе школы в городе Тула, я поступил в театральную студию, которой руководил Александр Белов, в последствии ставший моим наставником в области театра и в жизни. Он и привил мне любовь к театру. Александр Константинович ставил спектакли, был прекрасным актером, педагогом и в тот период времени служил в Тульском областном драматическом театре имени Максима Горького. Светлая ему память.
Затем я поступил на режиссерский факультет «Щуки» к Александру Михайловичу Поламишеву, где год проучился заочно. Но побывав на вечере первокурсника, так проникся полетом фантазии и атмосферой игры, что мне очень захотелось учиться на дневном. Я никого не просил перевести меня, но о том, что такая возможность есть, мне рассказали мои педагоги – Михаил Борисович Борисов, Владимир Александрович Эуфер, Валентина Петровна Николаенко. И я с радостью согласился. Свой дипломный спектакль поставил на сцене нашей театральной студии, которая к тому времени уже стала муниципальным театром. Это был спектакль по пьесе Мориса Метерлинка «Чудо Святого Антония».
После учебы вернулся в Тулу, где поставил «Провинциальные анекдоты» Александра Вампилова, «Шуточки» Антона Чехова, «Тяжба» Николая Гоголя, «Мертвые души» Михаила Булгакова. В основном мы ставили классику. И я безмерно благодарен моему учителю Александру Константиновичу за то, что он привил всем нам вкус к качественной драматургии. Он в шутку говорил: «Мы не настолько хорошие артисты, чтобы играть плохие пьесы». Это было прекрасное время открытий в себе, в товарищах, в творчестве.
– Насколько вам помогает опыт артиста в режиссуре и наоборот?
– Парадоксальным образом опыт помогает, и в то же время мешает. Главное при прочтении пьесы и поиске ее сценического решения, а также при создании образа не скатиться в те штампы, которые ты со временем приобретаешь. Важно оставаться в зоне поиска своей творческой непосредственности. Интерес в том, чтобы все время искать и находить свой путь.
– Вы ставите пьесу итальянского драматурга Эдуардо де Филиппо «Человек и джентльмен». Насколько она «обрусела» в вашем прочтении и стала ближе нашему зрителю?
– Поскольку в спектакле играют русские артисты, мелодика нашего языка совершенно иная по сравнению с итальянской – менее певучая. Я посмотрел итальянскую версию этого спектакля – немного, чтобы не сбиваться – и меня поразило, как мелодично звучит текст, как стихи или песня. Переложить этот материал на понятный нашему зрителю язык – то, над чем мы работали. С этой целью внесли небольшие изменения в текст. Например, переименовали некоторых деятелей итальянской культуры. Вместо Джузеппе Гарибальди у нас будет Джузеппе Верди. Оба очень известны в Италии, но только один так же хорошо знаком и понятен нашему зрителю. Мы сразу подключаемся: «Это такой композитор». А если бы зритель услышал незнакомое имя, то стал бы размышлять о нем и отвлекся от действия.
– Эдуардо Де Филиппо называют драматургом, который всю свою жизнь посвятил театру. Насколько вам легко работать с пьесой такого автора?
– Эдуардо Де Филиппо пишет одну сцену за другой, но при этом не забывает о паузе, когда актеры могут переодеться. С этой точки зрения легко. И в то же время автор интригует зрителя непредсказуемым сюжетом. Эдуардо де Филиппо – человек театра, знающий и понимающий его изнутри. Он родился и вырос в театре. «Человек и джентльмен» – это его вторая пьеса, он написал ее всего в 22 года.
Я видел небольшую запись интервью с Эдуардо, к сожалению, на итальянском языке. Это конец 1970-х, лето. С переводчиком можно догадаться, что Де Филиппо вспоминает молодость, рассуждает о морали, искусстве, жизни. Но при этом в нем нет высокомерия, лишь достоинство рыцаря театра.
– Сложно ли делать спектакль об итальянских темпераментах в русском театре так, чтобы они не выглядели карикатурно? Как не скатиться в дешевую развлекательность?
– Эта глубина заложена в самой пьесе. Эдуардо Де Филиппо сам говорил, что никогда не писал чистых комедий. Он настаивал на многожанровости своих пьес. Чистая комедия быстро выдыхается, зритель и актер устают от нее. А когда настроение в пьесе меняется, словно волны итальянского моря, когда есть ритмичность, лиричность, любовь и нелепые ситуации, проявляющие суть персонажей, тогда есть жанровая многослойность, которую мы в «Человеке и джентльмене» будем сохранять.
Итальянцы более легкие на подъем. Солнце греет, море плещется – нужно жить ярко, весело. Но при этом жить насыщенной жизнью и все успевать.
– Это присуще большинству жителей теплых стран, нет?
– Наверное. У нас темперамент совершенно другой – северный, более закрытый, тяжелый. Потому что климат холодный, а сейчас еще и зима, февраль...
– Наверное, потому нам так интересна комедия об итальянцах...
– Может быть. Вообще интересно итальянское искусство, не только театр, но и музыка, живопись, скульптура…
– Чем вас зацепила пьеса «Человек и джентльмен»?
– Это интересная пьеса талантливого драматурга – есть и над чем задуматься, и чему умилиться. Кроме того, всегда интересно рассказать историю об актерах – непонятных существах, которые выбирают своей профессией театр, где все эфемерно, все происходит здесь и сейчас, в моменте. Да и зрителям, думаю, интересно понаблюдать за жизнью театрального закулисья, обычно скрытого от их глаз.
Персонажи Эдуардо де Филиппо счастливы, даже если все плохо – в пьесе же все начинается печально. Они провалили спектакль, есть нечего, репетируют другую пьесу. Дальше закручивается цепь нелепостей и передряг, из которых персонажи пытаются выпутаться, при этом оставшись самими собой.
Вообще у нас было несколько пьес на выбор. Мы с Евгением Писаревым остановились на этой. Сделали летом первое действие, сейчас продолжаем работу. Для каждого из трех действий ищем свое решение.
– Вы действие оставляете в том же времени, что и Эдуардо Де Филиппо?
– Мы не привязываемся к конкретной эпохе, она условна. Музыка из более позднего времени, костюмы лишь напоминают исторические. То есть собирательный образ прошлого века, по стилю близкий к масочному периоду итальянского театра дель арте. Художник у нас прекрасный Максим Обрезков. Я с ним уже работал над спектаклем «Инспектор пришел» по Джону Пристли. В поисках сценографического решения мы с Максимом посмотрели фильмы Феллини, в том числе и «8 ½».
– Какой для вас самый главный критерий успешности спектакля, по которому понимаете: работа удалась?
– Сарафанное радио. Рекламы может быть сколько угодно, она поможет заполнить зал на первых спектаклях. Но стабильную посещаемость обеспечивают только сами зрители, когда советуют друг другу прийти в театр и посмотреть конкретную постановку.
Если зритель приходит и не засыпает во время спектакля – это уже неплохо. Как известно, хорошо любое искусство, кроме скучного. Пускай лучше бросаются помидорами и яблоками, но не зевают и не падают со стульев.
– Как вы выбирали актеров на роли?
– Советовался с Евгением Александровичем, разговаривал с теми, кого видел в той или иной роли. Верное распределение – это самый сложный момент. Я надеюсь, мы с ним успешно справились. Невероятно благодарен нашей прекрасной команде, которая состоит из прекрасных артистов. Вот некоторые из них: Владимир Жеребцов, Александр Анисимов, Сергей Миллер, Владимир Майзингер, Ирина Пулина, Ника Сафонова, Анна Кармакова…
– Какой период в репетициях оказался наиболее сложным?
– Сейчас очень сложный период. Все заняты предпремьерной суетой, очень нервничают. Но такова природа театра.
– Олег, вы окончили Театральное училище имени Щукина, актерско-режиссерский курс. А кто привил вам любовь к театру до поступления туда?
– Учась в десятом классе школы в городе Тула, я поступил в театральную студию, которой руководил Александр Белов, в последствии ставший моим наставником в области театра и в жизни. Он и привил мне любовь к театру. Александр Константинович ставил спектакли, был прекрасным актером, педагогом и в тот период времени служил в Тульском областном драматическом театре имени Максима Горького. Светлая ему память.
Затем я поступил на режиссерский факультет «Щуки» к Александру Михайловичу Поламишеву, где год проучился заочно. Но побывав на вечере первокурсника, так проникся полетом фантазии и атмосферой игры, что мне очень захотелось учиться на дневном. Я никого не просил перевести меня, но о том, что такая возможность есть, мне рассказали мои педагоги – Михаил Борисович Борисов, Владимир Александрович Эуфер, Валентина Петровна Николаенко. И я с радостью согласился. Свой дипломный спектакль поставил на сцене нашей театральной студии, которая к тому времени уже стала муниципальным театром. Это был спектакль по пьесе Мориса Метерлинка «Чудо Святого Антония».
После учебы вернулся в Тулу, где поставил «Провинциальные анекдоты» Александра Вампилова, «Шуточки» Антона Чехова, «Тяжба» Николая Гоголя, «Мертвые души» Михаила Булгакова. В основном мы ставили классику. И я безмерно благодарен моему учителю Александру Константиновичу за то, что он привил всем нам вкус к качественной драматургии. Он в шутку говорил: «Мы не настолько хорошие артисты, чтобы играть плохие пьесы». Это было прекрасное время открытий в себе, в товарищах, в творчестве.
– Насколько вам помогает опыт артиста в режиссуре и наоборот?
– Парадоксальным образом опыт помогает, и в то же время мешает. Главное при прочтении пьесы и поиске ее сценического решения, а также при создании образа не скатиться в те штампы, которые ты со временем приобретаешь. Важно оставаться в зоне поиска своей творческой непосредственности. Интерес в том, чтобы все время искать и находить свой путь.
– Вы ставите пьесу итальянского драматурга Эдуардо де Филиппо «Человек и джентльмен». Насколько она «обрусела» в вашем прочтении и стала ближе нашему зрителю?
– Поскольку в спектакле играют русские артисты, мелодика нашего языка совершенно иная по сравнению с итальянской – менее певучая. Я посмотрел итальянскую версию этого спектакля – немного, чтобы не сбиваться – и меня поразило, как мелодично звучит текст, как стихи или песня. Переложить этот материал на понятный нашему зрителю язык – то, над чем мы работали. С этой целью внесли небольшие изменения в текст. Например, переименовали некоторых деятелей итальянской культуры. Вместо Джузеппе Гарибальди у нас будет Джузеппе Верди. Оба очень известны в Италии, но только один так же хорошо знаком и понятен нашему зрителю. Мы сразу подключаемся: «Это такой композитор». А если бы зритель услышал незнакомое имя, то стал бы размышлять о нем и отвлекся от действия.
– Эдуардо Де Филиппо называют драматургом, который всю свою жизнь посвятил театру. Насколько вам легко работать с пьесой такого автора?– Эдуардо Де Филиппо пишет одну сцену за другой, но при этом не забывает о паузе, когда актеры могут переодеться. С этой точки зрения легко. И в то же время автор интригует зрителя непредсказуемым сюжетом. Эдуардо де Филиппо – человек театра, знающий и понимающий его изнутри. Он родился и вырос в театре. «Человек и джентльмен» – это его вторая пьеса, он написал ее всего в 22 года.
Я видел небольшую запись интервью с Эдуардо, к сожалению, на итальянском языке. Это конец 1970-х, лето. С переводчиком можно догадаться, что Де Филиппо вспоминает молодость, рассуждает о морали, искусстве, жизни. Но при этом в нем нет высокомерия, лишь достоинство рыцаря театра.
– Сложно ли делать спектакль об итальянских темпераментах в русском театре так, чтобы они не выглядели карикатурно? Как не скатиться в дешевую развлекательность?
– Эта глубина заложена в самой пьесе. Эдуардо Де Филиппо сам говорил, что никогда не писал чистых комедий. Он настаивал на многожанровости своих пьес. Чистая комедия быстро выдыхается, зритель и актер устают от нее. А когда настроение в пьесе меняется, словно волны итальянского моря, когда есть ритмичность, лиричность, любовь и нелепые ситуации, проявляющие суть персонажей, тогда есть жанровая многослойность, которую мы в «Человеке и джентльмене» будем сохранять.
Итальянцы более легкие на подъем. Солнце греет, море плещется – нужно жить ярко, весело. Но при этом жить насыщенной жизнью и все успевать.
– Это присуще большинству жителей теплых стран, нет?
– Наверное. У нас темперамент совершенно другой – северный, более закрытый, тяжелый. Потому что климат холодный, а сейчас еще и зима, февраль...
– Наверное, потому нам так интересна комедия об итальянцах...
– Может быть. Вообще интересно итальянское искусство, не только театр, но и музыка, живопись, скульптура…
– Чем вас зацепила пьеса «Человек и джентльмен»?– Это интересная пьеса талантливого драматурга – есть и над чем задуматься, и чему умилиться. Кроме того, всегда интересно рассказать историю об актерах – непонятных существах, которые выбирают своей профессией театр, где все эфемерно, все происходит здесь и сейчас, в моменте. Да и зрителям, думаю, интересно понаблюдать за жизнью театрального закулисья, обычно скрытого от их глаз.
Персонажи Эдуардо де Филиппо счастливы, даже если все плохо – в пьесе же все начинается печально. Они провалили спектакль, есть нечего, репетируют другую пьесу. Дальше закручивается цепь нелепостей и передряг, из которых персонажи пытаются выпутаться, при этом оставшись самими собой.
Вообще у нас было несколько пьес на выбор. Мы с Евгением Писаревым остановились на этой. Сделали летом первое действие, сейчас продолжаем работу. Для каждого из трех действий ищем свое решение.
– Вы действие оставляете в том же времени, что и Эдуардо Де Филиппо?
– Мы не привязываемся к конкретной эпохе, она условна. Музыка из более позднего времени, костюмы лишь напоминают исторические. То есть собирательный образ прошлого века, по стилю близкий к масочному периоду итальянского театра дель арте. Художник у нас прекрасный Максим Обрезков. Я с ним уже работал над спектаклем «Инспектор пришел» по Джону Пристли. В поисках сценографического решения мы с Максимом посмотрели фильмы Феллини, в том числе и «8 ½».
– Какой для вас самый главный критерий успешности спектакля, по которому понимаете: работа удалась?
– Сарафанное радио. Рекламы может быть сколько угодно, она поможет заполнить зал на первых спектаклях. Но стабильную посещаемость обеспечивают только сами зрители, когда советуют друг другу прийти в театр и посмотреть конкретную постановку.
Если зритель приходит и не засыпает во время спектакля – это уже неплохо. Как известно, хорошо любое искусство, кроме скучного. Пускай лучше бросаются помидорами и яблоками, но не зевают и не падают со стульев.
– Как вы выбирали актеров на роли?
– Советовался с Евгением Александровичем, разговаривал с теми, кого видел в той или иной роли. Верное распределение – это самый сложный момент. Я надеюсь, мы с ним успешно справились. Невероятно благодарен нашей прекрасной команде, которая состоит из прекрасных артистов. Вот некоторые из них: Владимир Жеребцов, Александр Анисимов, Сергей Миллер, Владимир Майзингер, Ирина Пулина, Ника Сафонова, Анна Кармакова…
– Какой период в репетициях оказался наиболее сложным?
– Сейчас очень сложный период. Все заняты предпремьерной суетой, очень нервничают. Но такова природа театра.
