Резонансная ситуация вокруг фильма «Праздник» Алексея Красовского продолжает набирать обороты. На прошлой неделе режиссера вызвали на допрос в полицию, а сам фильм на несколько часов был удален с YouTube. Попытки провести закрытый показ картины в Петербурге и Нижнем Новгороде тоже не увенчались успехом – владельцы нескольких кинотеатров отказали режиссеру без объяснения причин. «Театрал» попросил кинокритика Леонида Павлючика дать оценку происходящему и рассказать о том, каким на самом деле получился этот фильм.
- Никаких оснований запрещать этот фильм я не вижу. Картина получилась безобидной и безвредной с идеологической точки зрения, но весьма уязвимой с художественной стороны.
В первую очередь, режиссер не определился с жанром. Фильм начинается как бытовая зарисовка о буднях блокады, потом, по ходу действия, проявляются фарсовые элементы, а в финале все превращается в некую гоголевскую фантасмагорию. Вот этот условный характер подачи материала надо было заявлять изначально, чтобы зритель понимал, что это вымышленная история, к которой не надо относиться как к фильму, основанному на реальных событиях.
Вся эта история с ученым-микробиологом, живущим в пригороде Ленинграда и работающим на оборону, который вместе с семьей под Новый год объедается курицей и пьет шампанское, по правде жизни невозможна. Если кто-то и «пировал» во времена блокады, то это могли быть какие-то высокие партийные чины, но точно не ученые. Они-то как раз разделили с народом весь ужас ленинградской блокады. Например, широко известна история об ученых из Института растениеводства, которые, погибая от голода, не позволили себе съесть и горстки семян. Они берегли семенной фонд до окончания войны, чтобы страна после Победы могла засеять поля. Поэтому такое обвинение в адрес интеллигенции, якобы жирующей во времена блокады, лично мне кажется искусственным и надуманным.
Я понимаю, что режиссер не собирался глумиться над историей, что он снимал фильм не про блокаду, а метил в сегодняшний день - в то ужасающее социальное расслоение, которое мы все сейчас наблюдаем. Но этот же сюжет можно было решить на любом другом историческом материале. Это могли быть поместья опричников Ивана Грозного, или дача какого-нибудь нынешнего «слуги народа». К сожалению, в нашей истории можно найти множество примеров огромного социального неравенства. И если бы режиссер поместил действие в день сегодняшний, то это не вызвало бы у ряда зрителей таких негативных эмоций. Никто бы не обвинил его в очернении действительности, ведь подобные сюжеты мы видим по телевизору каждый день. Зачем это все надо было переносить во времена блокады, я не понимаю. Считаю, что это ошибочный режиссерский ход.
В истории блокады Ленинграда, возможно, и были примеры злоупотребления властью. Наверное, в Смольном элита жила иначе, чем обычные ленинградцы, умирающие от голода. Но тогда и надо было делать героями фильма партийную элиту, основываясь при этом на документальные доказательства из архивов, на мнения очевидцев. А так получилась некая отвлеченная фантазия, весьма уязвимая для критики. При этом нельзя не отдать должное некоторым актерам, играющим в картине. Алена Бабенко и Тимофей Трибунцев, как мне кажется, поймали фантасмагорическую основу замысла режиссера. Это актеры опытные, умеющие читать текст и играть сверх текста. А вот молодые актеры (Павел Табаков, Анфиса Черных, Ася Чистякова) играют в бытовой манере, что конкретно для этого фильма губительно.
Если бы «Праздник» получил прокатное удостоверение, в лучшем случае его бы пару раз показали в двух-трех кинотеатрах, потому что фильм, действие которого заперто в нескольких комнатах, фильм, в котором нет увлекательной сюжетной интриги, не пошел бы в прокате широко. Максимум его бы посмотрело несколько тысяч человек. Теперь же, благодаря бессмысленной попытке запретов и окриков, фильм практически окупил свой бюджет в четыре миллиона рублей. Его посмотрело порядка миллиона зрителей, и режиссер может только благодарить тех, кто абсолютно необоснованно пытался перекрыть «Празднику» дорогу на экран.
Я бы назвал всю эту ситуацию синдромом «Матильды», поскольку чиновники и депутаты наступили ровно не те же грабли, что и с фильмом Алексея Учителя. Думаю, им пора извлечь из этих повторяющихся ситуаций урок. Их действия противоречат Конституции РФ, которая однозначно запрещает цензуру, а попытки запретить картину до выхода на экран - это есть не что иное, как самая оголтелая цензура.
Правоохранительные органы должны были интересоваться не режиссером картины, а теми людьми, которые пытаются нарушить Основной Закон. Если фильм нарушает законодательство, оскорбляет чувства зрителей, то запретить его можно только после выхода на экрана и только через суд. Поэтому всем запретителям фильмов, спектаклей, выставок я хочу дать совет: внимательно читайте Конституцию».
Подписывайтесь на официальный в Telegram (@teatralmedia), чтобы не пропускать наши главные материалы.
- Никаких оснований запрещать этот фильм я не вижу. Картина получилась безобидной и безвредной с идеологической точки зрения, но весьма уязвимой с художественной стороны.
В первую очередь, режиссер не определился с жанром. Фильм начинается как бытовая зарисовка о буднях блокады, потом, по ходу действия, проявляются фарсовые элементы, а в финале все превращается в некую гоголевскую фантасмагорию. Вот этот условный характер подачи материала надо было заявлять изначально, чтобы зритель понимал, что это вымышленная история, к которой не надо относиться как к фильму, основанному на реальных событиях.
Вся эта история с ученым-микробиологом, живущим в пригороде Ленинграда и работающим на оборону, который вместе с семьей под Новый год объедается курицей и пьет шампанское, по правде жизни невозможна. Если кто-то и «пировал» во времена блокады, то это могли быть какие-то высокие партийные чины, но точно не ученые. Они-то как раз разделили с народом весь ужас ленинградской блокады. Например, широко известна история об ученых из Института растениеводства, которые, погибая от голода, не позволили себе съесть и горстки семян. Они берегли семенной фонд до окончания войны, чтобы страна после Победы могла засеять поля. Поэтому такое обвинение в адрес интеллигенции, якобы жирующей во времена блокады, лично мне кажется искусственным и надуманным.
Я понимаю, что режиссер не собирался глумиться над историей, что он снимал фильм не про блокаду, а метил в сегодняшний день - в то ужасающее социальное расслоение, которое мы все сейчас наблюдаем. Но этот же сюжет можно было решить на любом другом историческом материале. Это могли быть поместья опричников Ивана Грозного, или дача какого-нибудь нынешнего «слуги народа». К сожалению, в нашей истории можно найти множество примеров огромного социального неравенства. И если бы режиссер поместил действие в день сегодняшний, то это не вызвало бы у ряда зрителей таких негативных эмоций. Никто бы не обвинил его в очернении действительности, ведь подобные сюжеты мы видим по телевизору каждый день. Зачем это все надо было переносить во времена блокады, я не понимаю. Считаю, что это ошибочный режиссерский ход.
В истории блокады Ленинграда, возможно, и были примеры злоупотребления властью. Наверное, в Смольном элита жила иначе, чем обычные ленинградцы, умирающие от голода. Но тогда и надо было делать героями фильма партийную элиту, основываясь при этом на документальные доказательства из архивов, на мнения очевидцев. А так получилась некая отвлеченная фантазия, весьма уязвимая для критики. При этом нельзя не отдать должное некоторым актерам, играющим в картине. Алена Бабенко и Тимофей Трибунцев, как мне кажется, поймали фантасмагорическую основу замысла режиссера. Это актеры опытные, умеющие читать текст и играть сверх текста. А вот молодые актеры (Павел Табаков, Анфиса Черных, Ася Чистякова) играют в бытовой манере, что конкретно для этого фильма губительно.
Если бы «Праздник» получил прокатное удостоверение, в лучшем случае его бы пару раз показали в двух-трех кинотеатрах, потому что фильм, действие которого заперто в нескольких комнатах, фильм, в котором нет увлекательной сюжетной интриги, не пошел бы в прокате широко. Максимум его бы посмотрело несколько тысяч человек. Теперь же, благодаря бессмысленной попытке запретов и окриков, фильм практически окупил свой бюджет в четыре миллиона рублей. Его посмотрело порядка миллиона зрителей, и режиссер может только благодарить тех, кто абсолютно необоснованно пытался перекрыть «Празднику» дорогу на экран.
Я бы назвал всю эту ситуацию синдромом «Матильды», поскольку чиновники и депутаты наступили ровно не те же грабли, что и с фильмом Алексея Учителя. Думаю, им пора извлечь из этих повторяющихся ситуаций урок. Их действия противоречат Конституции РФ, которая однозначно запрещает цензуру, а попытки запретить картину до выхода на экран - это есть не что иное, как самая оголтелая цензура.
Правоохранительные органы должны были интересоваться не режиссером картины, а теми людьми, которые пытаются нарушить Основной Закон. Если фильм нарушает законодательство, оскорбляет чувства зрителей, то запретить его можно только после выхода на экрана и только через суд. Поэтому всем запретителям фильмов, спектаклей, выставок я хочу дать совет: внимательно читайте Конституцию».
Подписывайтесь на официальный в Telegram (@teatralmedia), чтобы не пропускать наши главные материалы.
